Которому можно вообще все, и ему за это все никогда ничего не будет. Который может убить даже своего служащего, и тот, после этого, будет все так же преданно ему служить…

Ненавижу.

Обоих.

Одного так сильно, что темнеет в глазах, а другому просто по морде хочется дать, чтобы в себя пришел. Но не придет ведь.

И мне было обидно. Безумно, бесконечно… до слез обидно.

Я так и провалилась в сон, чувствуя, как глаза жгут слезы.

Кажется, потом мы куда-то летели.

Кажется, потом снова ехали.

Кажется, мне приснился тихий диалог:

«- Каиль, она…

— Она моя, Навьен. Тему закрыли».

13

Я проснулась от того, что меня кто-то целует. Такие осторожные, пронзительно нежные прикосновения, ласковые, трепетные, наполненные любовью, и в то же время — властные, сильные, уверенные, жесткие. Сплошное противоречие. Две грани несовместимого. Жаркое дыхание пустыни Смерти, и ледяной холод наполненного айсбергами северного моря.

Даркан был таким – холодный как сталь, опасный как лезвие бритвы, и в то же время упоительно нежный, как ветер, скользящий по телу, как луч солнца, согревающий лицо, как нежный шелк, сползающий с обнаженной кожи.

«Каждому дьяволу положен свой ангел».

Моим дьяволом был вовсе не Навьен.

— Правильно, — тихий шепот у виска, — твой дьявол я, Каиль. Исключительно я. Доказать?

Ответа ему не требовалось.

— Полагаешь?

Тонкие пальцы соскользнули вниз по спине, ладонь с явным удовольствием коснулась того, что физиологически находилось ниже, и Даркан прошептал:

— Напомни, сколько раз ты была в небесах в нашу последнюю ночь, моя сладкая?

— Ни разу! — прошипела, больше всего желая сдохнуть, желательно прямо сейчас. — С тобой, упырь, на небесах я не была ни разу. Каждый раз это только пропасть, и единственное, чего ты добился, так это того, что меня тошнит теперь не только от тебя, но и от себя тоже!

Пальцы, уже изучившие мое тело настолько, насколько я сама его не знала, остановились.

— Почти… оскорблен, — холодно произнес Даркан.

— Только «почти»?!

Тихий вздох. А затем, вампир, чуть отстранившись, развернул меня к себе. Смотреть на его аристократическую рожу то еще удовольствие.

— Да-да, знаю, я урод, монстр и хуже животного, — с усталой усмешкой произнес Даркан. И неожиданно сообщил: — Каиль, нам нужно поговорить.

Я отодвинулась, нашла покрывало, прикрылась им по самую шею и посмотрела на кровососущего князя. Даркан был… как и всегда до зубного скрежета идеален. Черные с пепельными прядями, гладкие, идеально уложенные в эстетичный беспорядок волосы, безукоризненно отглаженная черная шелковая рубашка, идеальная светлая кожа, пристальный внимательный умный взгляд, и усмешка, на изящном аристократическом лице.

— Да, я все тот же, — съязвил князь.

— Да, а я, к сожалению, все так же вынуждена тебя лицезреть, — он реально думал, что язвить тут может только он?!

Даркан усмехнулся. Осторожно прикасаясь, убрал несколько прядей с моего лица, посмотрел в мои глаза и тихо спросил:

— Как ты оживила Навьена?

— Силой молитвы! — гордо ответила я.

Улыбка на красивых губах Даркана стала явственнее.

— Хорошо, буду откровенна – силой любви! – сделала я еще более гордое заявление.

Улыбка с лица князя сползла в то же мгновение. Хоть что-то приятное.

Жаль, приятные вещи редко длятся долго.

— То есть, ты сама не понимаешь, как это произошло, — сделал вывод князь.

И, к сожалению, вывод был верным.

— Слушай, — я вздохнула, подтянула одеяло еще выше, — я правда не знаю, как я это сделала, и я не уверена, что во второй раз что-то получится, а потому… не надо больше его убивать, хорошо?

Даркан посмотрел в мои глаза. В этом взгляде не было гнева, злости, или даже негодования, в нем было что-то… что вампир хотел объяснить, и теперь он просто подбирал слова, как и всегда собираясь быть идеальным во всем, даже в объяснениях. Собираясь быть убедительным.

И у него получилось…

— Каиль, — тонкие пальцы скользнули по моей щеке, — представь себе, что у тебя в доме живет даже не пес бойцовой породы, а волк. Он опасен, он непредсказуем, он зверь. И как бы долго он не прожил с тобой, ты всегда будешь пристально-внимателен к нему, гораздо более внимателен, чем к остальной своре собак самых разных пород, которые преданно тебе служат. Потому что отчетливо понимаешь – это не собака, это волк. И все, что ты можешь противопоставить ему — свою силу.

Я открыла было рот и закрыла его обратно. Меня покоробило сравнение Навьена с волком, и в то же время — это было очень точное сравнение. Навьен был волком. Его хищный взгляд, его жесты, его звериная уверенность в себе, сдержанное внутреннее достоинство, и какое-то недоступное мне интуитивно четкое восприятие реальности. Навьен был именно волком, потому, что в отличие от всех остальных, в нем не было ни капли подобострастия перед князем. Уважение, понимание, что Даркан сильнее, но никак не подобострастия. Ластиться к хозяевам и быть беззаветно преданными могут псы, но не Навьен. Навьен служил, а не прислуживал. И когда у него появились чувства ко мне… нет, предавать он не стал, и удара в спину не нанес, хотя я подозревала, что мог бы, он просто пожертвовал собой, ради меня.

И я даже не знаю, что хуже.

— Хуже всего осознавать, ты зоофилка, — съязвил Даркан.

— Садист и моральный урод! — мгновенно ответила я.

— Возможно, — согласился князь. — Но это не отменяет того, что ты, столь яростно доказывающая, что мы вампиры, что-то вроде зверей и секс с нами извращение, в итоге вполне себе была согласна на секс с Навьеном, и собиралась его соблазнить в момент моего появления в горах. И это как-то в очередной раз противоречит твоим собственным утверждениям, не находишь?

Да чтоб ты сдох!

— Но это никак не противоречит тому, что ты садист и моральный урод! — надоело молчать.

Я за все эти дни свое уже отмолчала.

Даркан улыбнулся. И вдруг, совершенно серьезно сказал:

— Мне нравится, когда ты такая — живая, дерзкая, сильная. И глядя на тебя сейчас, я понимаю, что не зря сдерживал себя все эти ночи. Хотя уже давно, очень давно, желание и голод почти заглушили слабый свет надежды. Люблю тебя.

И он поднявшись, направился к