Эмили пыталась отшутиться:

— Я действительно член коллегии адвокатов Нью-Джерси, но, поскольку я уверена, что ничего подобного не может быть, на гонорар я в данном случае не рассчитываю.

Уилл познакомил Эмили со многими жителями городка — с теми, кто постоянно жил здесь, и с теми, кто годами приезжал сюда в летний сезон. Эмили быстро освоилась и чувствовала себя так, будто семья ее жила здесь много-много лет. Дом Лоуренсов был построен в начале 1880-х годов. Возможно, когда-то здесь в гостях бывали и Шепли.

Несколько минут они поговорили с Джоном и Кэролин Тейлор, близкими друзьями Уилла. Кэролин спросила, играет ли Эмили в теннис.

В памяти Эмили тут же промелькнул эпизод в клубе в Олбэни: им с Гэри вручают кубок за победу в парных соревнованиях.

— Да.

— Мы состоим членами местного клуба, — сказала Кэролин. — Когда в мае он откроется, непременно приезжайте на ленч и захватите ракетку.

— Я с удовольствием воспользуюсь вашим приглашением!

Из разговора Эмили узнала, что Кэролин — воспитательница в детском саду, а Джон — хирург. Эта пара была ей очень симпатична, и Эмили была бы рада более близкому знакомству.

Тейлоры уже собрались уходить, когда после некоторого колебания Кэролин сказала:

— Вы, Эмили, конечно, понимаете, что все присутствующие, вернее, все мы здесь очень сожалеем, что на вас свалились все эти неприятности. Я хотела сказать это от всех нас. — Потом она добавила: — Наши семьи живут здесь давно — мы уже четвертое поколение в Спринг-Лейк. Моя дальняя родственница, Филлис Гейтс, даже написала книгу о жизни городка в восьмидесятых-девяностых годах девятнадцатого века. В юности она дружила с Маделайн Шепли. Эмили смотрела на нее во все глаза.

— Я как раз вчера закончила читать ее книгу.

— Филлис умерла в середине сороковых, когда моя мама была еще совсем молоденькой. Несмотря на разницу в возрасте, они были очень привязаны друг к другу. Филлис часто брала маму с собой, когда отправлялась в путешествия.

— Она когда-нибудь рассказывала вашей маме о Маделайн?

— Да. Сегодня утром мы говорили с мамой по телефону. Естественно, речь зашла о последних событиях. Мама сказала мне, что Филлис не стала писать об этом в своей книге, но она всегда была уверена, что Маделайн убил Дуглас Картер. Кажется, он был ее женихом, или я что-то путаю?

Томми Дагган и Пит Уолш тоже присутствовали на поминальной службе. Томми бесила мысль, что убийца Марты мог быть в эти минуты здесь, в церкви. Но, сохраняя подобающе скорбное выражение на лице, он пел со всеми:

Мы будем в Боге пребывать,

И наши слезы обратятся в радость...

«Когда я тебя найду, я твои крокодиловы слезы уж точно вытру насухо», — поклялся себе Томми, думая об убийце.

После службы Томми собирался вернуться на работу. Они с Питом как раз садились в машину, когда сообщение о смерти Лиллиан Мэдден изменило их планы.

Через четверть часа они уже были на месте преступления. Тело еще оставалось там, эксперты деловито работали, полицейские оцепили дом.

— Они полагают, время смерти где-то между десятью и одиннадцатью вчерашнего вечера, — сообщил Томми Фрэнк Виллет, глава полиции Белмара. — Могу сразу вам сказать, что это не неудавшийся грабеж. И деньги, и драгоценности остались на месте. Но кто бы ни был этот преступник, его интересовало что-то именно здесь, в ее кабинете.

— Она хранила здесь наркотики?

— Нет, она была психолог, доктор психологии, не медицины. Конечно, преступник мог этого и не знать, но... — Виллет пожал плечами. — Ее нашла секретарша, Джоан Ходжес. Она выбежала из дома и потеряла сознание на улице. Она сейчас здесь. — Виллет кивнул в направлении открытой двери, ведущей на жилую половину дома. — Поговорите с ней?

— Да.

Джоан Ходжес полулежала на диване в комнате для гостей. Рядом с ней был врач «Скорой помощи», у дверей стоял полицейский.

— Я не хочу в больницу, — говорила Джоан. — Со мной все в порядке. Это только шок, когда я ее увидела... — Голос у женщины сорвался, и слезы полились по лицу. — Это ужасно, — пролепетала она, — просто невероятно! Кому понадобилось ее убивать?!

Томми Дагган взглянул на полицейского из Белмара, который был ему знаком.

— Я уже побеседовал с миссис Ходжес, — сказал полицейский, убирая блокнот. — Я полагаю, у вас тоже есть к ней вопросы?

— Правильно полагаете.

Томми взял стул, назвал себя и сел.

Голосом, исполненным понимания, он выразил свое сочувствие и стал осторожно расспрашивать миссис Ходжес.

Стало сразу же ясно, что у Джоан Ходжес было свое мнение о причине убийства Лиллиан Мэдден.

Голос ее окреп по мере того, как к скорби начинал все явственнее примешиваться гнев.

— У нас и вправду орудует маньяк, и теперь я тоже прихожу к убеждению, что он является перевоплотившимся убийцей, жившим в конце девятнадцатого века. Журналисты звонили доктору Мэдден и задавали этот вопрос в четверг и весь день вчера. Они хотели знать ее мнение.

— Вы думаете, она могла знать убийцу? — спросил Томми, понимающе кивая головой.

— Откровенно говоря, я и сама не знаю, что думать. Может быть, она могла бы сказать или посоветовать что-то, что помогло бы полиции найти его. У меня было вчера дурное предчувствие перед ее лекцией. Я говорила ей, что, по-моему, лучше было бы лекцию отменить. Может быть, кто-то после лекции следовал за ней по дороге домой.

«В этом она, пожалуй, права, — подумал Томми. — Убийца вполне мог присутствовать на лекции».

— Джоан, вы видели, как разбросаны бумаги в кабинете. Убийца явно что-то искал, может быть, свою карточку. Как, по-вашему, мог кто-нибудь из пациентов угрожать доктору? Мог кто-то быть настолько не в себе, что даже набросился на нее?

Джоан задумалась, откинула со лба прядь волос. «Господи, я бы многое отдала, чтобы повернуть время вспять! Чтобы не было этой лекции, чтобы Лиллиан была жива! А я бы провела день так, как и собиралась: сидела бы сейчас в парикмахерской, потом отправилась бы в магазин и выбрала бы себе новое платье к свадьбе Кэролайн — подруги, второй раз выходившей замуж», — Джоан тяжело вздохнула.

«Доктор Мэдден. Пациенты ее любили. Она была так добра, так понимала всех. Разумеется, кое-кто перестал приходить, но так всегда бывает — проблема разрешилась, и нужда в услугах психолога отпала. Доктор Мэдден говорила, что многие пациенты нуждаются прежде всего в оправдании своего неадекватного поведения, но вовсе не стремятся изменить его».

— Я не знаю никого, кто бы когда-либо желал ей навредить, — наконец сказала Джоан уверенно. — Это маньяк. Я уверена. Он опасался, что ей что-то о нем известно. Я не вижу другого объяснения.