– Но в эту осень Ливень шел всего неделю! – в исступлении воскликнула Агата. – Пошли его снова! Пошли его на юг! Пусть он упадет на головы хумансов как давно заслуженная ими кара!

– Повернуть Ливень на юг? – недоуменно повторил Хозяин.

– Ну да! Да! Да!!! Там никто не ждет его, там нет столь прочных крыш и каменных убежищ вдоль дорог, там ты соберешь обильную жатву, Сила твоя возрастет неизмеримо! – вскричала Дану, Хозяин Ливня молчал. Тишина затягивалась, становясь просто невыносимой; и наконец Хозяин Ливня сказал – очень медленно и очень тихо, так, что Агата едва-едва разобрала его слова:

– Ты можешь повести Смертный Ливень на юг сама, о Дочь Дану.

* * *

Тави надо было как можно скорее убираться отсюда. Два трупа в одноцветных плащах говорили сами за себя. Не так много времени потребуется магам Радуги, чтобы разобраться что к чему и выслать подкрепление. А ей, Тави, нужно догнать этого проклятого гнома. Сидри придется ответить за смерть Кан-Торога – и хорошо бы поставить этого подземного недомерка-предателя перед Кругом Капитанов. Тогда долг Тави перед мертвым будет исполнен целиком и полностью.

Однако взять след гнома оказалось куда как нелегко. Что-то постоянно мешало, сбивало с толку, отвлекало внимание. Поневоле пришлось пустить в ход магию, что давало лишние шансы тем же волшебникам Радуги настичь ее, Тави, Но и магия не слишком помогала. Внутренний взор Тави неизменно натыкался на слепящий свет, целый сноп колючих и острых лучей, устремленный ей прямо в глаза; размытая фигура Сидри мелькала за деревьями, и все, что мота понять волшебница, – гном идет в том же направлении, что и она, опережая се как будто бы совсем ненамного.

«Ну, погоди же, – взъяривала себя Тави. – Погоди же, ты… – и она добавляла в адрес гнома такое словосочетание, которое заставило бы покраснеть даже видавших виды кормщиков. – Прежде всего я выщиплю по волоску всю твою жалкую бороденку, а потом…» «Потом» получалось весьма разнообразным, причем некоторым ее задумкам позавидовали бы даже опытные палаческих дел мастера.

Осенний день угасал. Час проходил за часом, а почти бежавшая Тави до сих пор так и не догнала гнома, И, что еще хуже, не видела она и его следов – обыкновенных, заметных глазу, а не магии.

«Куда же ты провалился, выродок?!» – бранилась волшебница, однако никакие ругательства не помогали. Сидри исчез.

«Нет, так нельзя», – остановилась Тави. Чего доброго, она может и в самом деле потерять гнома, дать ему скрыться с Алмазным Мечом, упустить самую драгоценную добычу во всем населенном мире – да она скорее сама отдастся в руки Семицветья, пусть ее насилуют хоть всем Арком, если после этого она настигнет Сидри!

Зато когда Алмазный Меч попадет ей в руки… О, это будет славная резня! Власть Семицветья рухнет, каждый сможет заниматься колдовством, маги будут сами вольны выбирать себе учеников и объединяться в Гильдии с Орденами, но никогда, никогда, никогда больше у них не будет никакой власти.

Власть, разумеется, останется только у нее, Тави. Хотела б она посмотреть, как Император сможет отвергнуть се условия, когда у нее в руках засверкает Алмазный Меч!..

А для этого надо всего лишь догнать коротконогого, почти ничего не смыслящего в магии гнома. Но, скоро уже ночь; и где же Сидри? Тави замерла. Так дальше продолжаться не могло, она должна понять, что происходит!

…Молодая волшебница не успела даже разложить все ингредиенты для действа предметной магии. Порыв горячего ветра обжег щеку, небо над головой из темно-темно-синего стало внезапно лимонно-желтым, а из-за окружавших Тави деревьев стали одна за другой появляться фигуры в алых плащах; первым шел рыжебородый волшебник, тот самый, которого она так опрометчиво посчитала мертвым. Лицо его покрывала смертельная бледность, видно было, что каждое движение причиняет ему почти что невыносимую боль; однако он упрямо шел вперед. Его ненависть и жажда мщения окатили Тави жгучей волной; неудивительно, что маг ненавидел ее так сильно – если принять во внимание, какой именно части тела лишило его заклинание молодой волшебницы.

Чародеи Арка не пожалели сил. Чтобы перебросить на такое расстояние целую орду магов. Орден должен был до дна опустошить свои кладовые Мощи; минет не одна неделя, пока чародеи Арка войдут в полную силу.

Тави не стала ждать, пока ее свяжут по рукам и ногам. Она бросила заклятье, словно опытная вышивальщица вонзила иглу в свое рукоделие – с такой же точностью и аккуратностью.

Волшебница использовала одно из самых грозных, самых свирепых заклятий. Не огонь и не молния – потоки чистой Силы опытному магу легко отклонить, – не вызов полчищ ночных демонов – на это у нее самой не хватило бы ни сил, ни решимости, – но Смещение миров.

Эти чары относились к числу наиболее тайных и запретных. Они ни много ни мало разрывали на долю секунды саму ткань мироздания, сводя воедино различные миры, так что те, на кого это заклятье было направлено, оказывались в совершенно иных вселенных. И уж там они могли полагаться только на удачу – магия их родного мира не действовала в иных слоях реальности.

Это заклятье Тави берегла на черный день, когда ее и впрямь окружат со всех сторон и не будет никакого иного выхода. Глупо было тратить его на тех двух магов – тем более что, раз использованное, заклятье потом могло не отзываться и не срабатывать долгие недели и месяцы. Мироздание не слишком любит, когда его тревожат.

Ответом на се чары был многоголосый вопль ярости и отчаяния. Тут и там возникали вытянутые светящиеся конусы, скрывшие в себе подступавших магов Арка. Почти никто из них не успел отбить заклятие Тави – кроме двоих.

Одним из них оказался рыжебородый волшебник. Сила его ненависти одолела чары, ему даже не пришлось прибегнуть к противозаклятью – он просто раздвинул плечом светящиеся стены ловушки и пошел дальше, прямо на сжавшуюся возле ствола Тави.

Вторым оказался совсем молодой маг; красный плащ он сбросил, оставшись в черной кожаной куртке, украшенной серебряными шипами. В отличие от рыжебородого этот обнажил меч.

Тави поняла, что надо бежать. Эта пара была смертельно опасна: рыжебородый – своим отчаянием, черный – холодным презрением и силой, немалой магической силой. Тави как на ладони видела его прошлое – низкое рождение, нищета и голод, случайно встреченный маг, что заметил в простолюдине способности к чародейству, и вся последующая жизнь, проведенная в убеждении, что он не такой, как все, что он лучше и дворян, и простолюдинов, что ему предназначена высокая судьба и нужно лишь не зевать, в подходящий момент ухватив птицу удачи за хвост.

Против двух таких врагов ей было не устоять. Сблокировать сразу два заклятья она бы не смогла; или, если бы чары начал творить рыжебородый, маг в шипованной куртке довершил бы дело мечом. И тут не помогла бы даже вся знаменитая школа Вольных.

Тави сотворила отвлекающий фантом и ринулась наутек, под защиту облетевших стволов. Деревья никогда особенно не любили магов Радуги; конечно, стоила такая помощь немного, но все же лучше, чем ничего.