Донелла усмехнулась.

— Я испугалась, когда впервые увидела вас, потому что слышала о вашей способности внушать благоговейный страх.

— Неужели у меня такая репутация? — удивился граф.

— Именно, — ответила Донелла. — Разве вы этого не знали?

— Я думал, что Бэнкс и его «красотки» считают меня просто богатым клиентом Эванса и прикидывают, сколько из меня можно выжать.

— А теперь вы циничны, — с укором произнесла Донелла. — Когда я подглядывала за вами из-за сцены во время представления, я все пыталась догадаться, почему у вас бывает такая циничная усмешка.

— Так вы за мной подглядывали? — заметил граф.

— Меня очень интересовали вы сами и, конечно, ваши гости.

Она говорила легко, точно так же, как прошлой ночью за ужином, но потом вспомнила, как разнузданно вели себя гости, и смутилась от невольной нескромности.

Чтобы сменить тему, Донелла произнесла:

— Надеюсь, что с вашей скаковой лошадью все в порядке.

Граф встревожился:

— Думаю, да, но вы же не хотите сказать, что…

— Мне только что пришло в голову, — перебила его Донелла, — что, если злоумышленникам не удастся повредить вам, они могут покалечить вашу лошадь.

Граф потер лоб.

— Я не думал об этом. Конечно, все мои лошади на ночь запираются в конюшне, а рядом дежурит грум…

Донелла подумала, что зря взволновала графа, и извиняющимся тоном произнесла:

— Ну… мне просто пришло в голову…

— Вы очень предусмотрительны, — заметил граф.

Взглянув на нее, он спросил:

— Скажите, а зачем вам быть такой умной, если вы так красивы?

— Хотела бы я, чтобы это было правдой, — ответила Донелла. — Будь я умной, я ни за что не убежала бы, не составив плана действий.

— За вас все решила судьба, — произнес граф, — и я благодарен ей за то, что она привела вас ко мне.

Когда завтрак завершился, у них было еще достаточно времени, и граф с Донеллой устроились в кабинете.

Донелла продолжила осмотр его библиотеки.

У нее появилось столько вопросов к графу, что она была очень разочарована, когда он посмотрел на часы и произнес:

— Я жду первого своего посетителя довольно рано, — сказал он, — так что вам бы лучше выйти в соседнюю комнату.

Граф подошел к стене и открыл среди книжных полок потайную дверь. Донелла прошла в нее и оказалась в соседней комнате.

— Если вы прикроете дверь, оставив только маленькую щелку, никто не догадается, что здесь кто-то есть, — заверил ее граф.

— Да, вижу, — ответила Донелла.

Немного поколебавшись, она добавила:

— Если это окажется не тот человек, не задерживайте его слишком долго.

— Конечно, — кивнул граф. — Не тревожьтесь.

— Я тревожусь о том, как бы мне не… сделать ошибку, — призналась девушка.

— Я уверен, что вы не ошибетесь, — ответил граф. — На самом деле все далеко не так сложно, как вам кажется.

С этими словами он шагнул обратно в кабинет и прикрыл за собой дверь.

Донелла вовсе не была так же оптимистично настроена. Ей казалось, что распознать голос того говорившего во тьме человека будет невероятно трудно.

На мгновение девушка отошла от двери, чтобы рассмотреть висевшую в гостиной картину.

На датированном 1825 годом полотне был изображен один из графов Хантингфордских. Картина принадлежала кисти сэра Джошуа Рейнольдса, и Донелла заметила, что нынешний граф очень походит на своего предка — оба они были очень красивыми мужчинами.

«Мистер Фолкнер хочет видеть вас, милорд», — услышала Донелла голос дворецкого.

Девушка быстро вернулась к двери.

— Доброе утро, мистер Фолкнер, — произнес граф.

— Доброе утро, милорд, — ответил мистер Фолкнер. — Вы хотели видеть меня?

— Я хотел поговорить с вами о назначенных на четверг скачках, — пояснил граф. — Насколько я знаю, вы тоже участвуете?

— Да.

— Вы будете на одной из ваших собственных лошадей?

— У меня есть всего одна лошадь, — ответил мистер Фолкнер. — Кстати, она считается вторым фаворитом.

Граф улыбнулся.

— Надеюсь, я приду первым.

— Конечно, я думаю, вы победите.

В голосе мистера Фолкнера была явственно слышна горечь.

— А каковы сейчас ставки? — поинтересовался граф.

— Три к одному за вас, милорд, и семь к одному — за меня.

— Неужели они так велики? — поднял бровь граф.

— Да, именно так.

Граф встал из-за стола.

— Прошу простить меня, — произнес он, — но я должен отдать секретарю письмо, которое необходимо немедленно доставить.

Он взял конверт и прошел через комнату к двери, за которой была Донелла. Граф приоткрыл дверь на такую ширину, чтобы можно было отдать конверт и посмотрел на девушку.

Донелла кивнула.

Она ни с чем не смогла бы спутать манеру разговора мистера Фолкнера. Точно с теми же интонациями, точно так же выговаривая слова, он говорил со своим сообщником-кокни. Горечь, прозвучавшая в его голосе, была точной копией той интонации, с которой он произнес: «Если ты не помешаешь ему, я обанкрочусь».

Донелла взяла из рук графа конверт. Граф вернулся в кабинет, снова сел за стол и тихо произнес:

— Фолкнер, я могу понять ваше желание помешать мне участвовать в скачках, однако мне совсем не хочется становиться калекой.

На лице мистера Фолкнера появилось испуганное выражение.

— Что… что вы такое… говорите?.. — запинаясь, пробормотал он.

— До меня дошло, — ответил граф, — что вы наняли человека, который должен был покалечить меня, чтобы я не смог принять участие в скачках.

Граф сделал паузу и добавил:

— Позапрошлой ночью он не смог добраться до меня, однако я предполагаю, что сегодня он предпримет еще одну попытку.

— Да вы сам дьявол! — пробормотал мистер Фолкнер. — Откуда вы узнали?..

— Сколько вам лет? — неожиданно спросил граф.

— Двадцать один год.

— Тогда почему вы находитесь в таком бедственном положении?

— У меня долгов на пять тысяч фунтов… и нет ни малейшей возможности уплатить хотя бы часть, если в четверг я проиграю свою ставку.

— Я вас понимаю, — заметил граф, — но не могу позволить вам вести себя так неспортивно.

— Больше мне не остается ничего, разве только пустить пулю себе в лоб, — уныло отозвался мистер Фолкнер.