Пульсирующая дорожка обогнула тыкву и привела Зиру в довольно уютную комнату, напоминающую кабинет, где на полу был расстелен пушистый ковер с орнаментом из кипарисов. Здесь ее ждал Анахайм. Он сидел за рабочим столом. Когда Зира вошла, он с холодной задумчивостью оглядел ее и кивком предложил сесть. Одет он был в прежний джинсовый костюм, выглядел очень молодым, очень здоровым, и Зира, чувствуя его изучающий взгляд, покраснела.

— Ну? — спросила она, чтобы прервать неприятную затянувшуюся паузу.

— Значит, вы, госпожа Регенгуж, самая смелая? — спросил Анахайм немного насмешливо. — Что ж, давайте поговорим. Как-то, почти незаметно для меня, у нас с вашей семьей завязалась интересная игра. Я даже не ожидал, что ваш сынок окажется таким упрямым. Но, честно сказать, мне интересны люди, от которых не знаешь чего ждать. Предсказуемость хороша только изредка — когда делаешь дело и сам прогнозируешь результат. А когда ты развлекаешься — интересен сам процесс, волнение, которое тебя охватывает. Результат игры воспринимается как дар судьбы, и это не сравнимо ни с чем.

— Вы уже проиграли свою игру. Отдайте то, что принадлежит Иону, и оставьте нас в покое, — сказал Зира ровным голосом. — На вашей совести уже девять жизней ни в чем не повинных людей…

— Тринадцать, — спокойно поправил ее Анахайм. Зира побледнела. — Нет-нет, не беспокойтесь, что вы. С вашими близкими все в порядке. Мы ведь играли с Ионом в игру «Тринадцать»… Ну и я подумал, что было бы неплохо… для симметрии…

— Они были виноваты только в том, что стали свидетелями вашей слабости… но это так жестоко… это не имеет названия, — взволнованно произнесла Зира.

— Ну хорошо, хорошо, если вы настаиваете, больше никто не погибнет, — рассеянно сказал Анахайм. — Я согласен — это слишком скучно.

Зира смотрела на него и не могла найти слов. Анахайм взглянул на нее. Его равнодушное лицо немного оживилось. Он встал из-за стола и присел на краешек.

— Но все равно делать-то что-то нужно, — сказал он. — Я предложил вам отступные — вы упорно отказываетесь от них. И никакой это не безжизненный астероид — вполне приличная планетка, даже с атмосферой. Это Скальд мутит воду. Зачем вы его слушаете? Если приложить руки, климат там станет вполне сносным. Оборудуете планету под какой-нибудь развлекательный комплекс, там, кстати, есть горячие озера с редким видом мраморных рыб. Когда в полдень вода почти достигает точки кипения, рыбы краснеют, раздуваются и, чтобы выжить, начинают стаями высоко подпрыгивать над водой, пытаясь охладить поверхность своего тела. И выживают только самые выносливые. Вот так и нас самих иногда поджаривают — и тогда мы начинаем суетиться и подпрыгивать… Туристы валом повалят… Да что я вас уговариваю?

— Я сама удивляюсь, зачем вы нас уговариваете, — сказала Зира. — И голос ваш звучит как-то очень неубедительно.

Маска безразличия на лице Анахайма снова чуть дрогнула, и он неожиданно рассмеялся, потер пальцем переносицу.

— Вы проницательны, госпожа Регенгуж. Я неубедителен, потому что не хочу, чтобы вы соглашались на мои уговоры.

— Что?

— Мне нравится эта игра, в которую нас втянул случай. Я предлагаю вам продолжить ее.

— Нет, — категорически отказалась Зира.

Анахайм расстроился.

— Ну почему?!

— У вас руки в крови…

— Вы боитесь меня? — прищурился Анахайм.

— Наверное да. Я боюсь вашего психического нездоровья.

— Как странно слышать из ваших уст слова «Я боюсь…». И это говорит самый смелый из семьи? — Анахайм пристально смотрел на Зиру, и она снова почувствовала, как у нее начинают гореть щеки.

— Оставьте нашу семью в покое, господин Анахайм… — еле слышно проговорила женщина и, повернувшись, пошла к двери.

— Ты постарела, Эва, — негромко сказал он ей вслед.

Зира замерла. Сердце у нее заколотилось. Анахайм подошел к ней, взял за руку и развернул к себе. Он стоял совсем близко, и она отчетливо различала исходящий от него запах свежести, здоровья, молодости, знакомых до боли мужских духов… Он прикоснулся к ее лицу, осторожно разглаживая морщины. Она слабо отстранилась. Он усмехнулся, но в его глазах промелькнуло что-то слишком человеческое — слишком неестественное для такого равнодушного, пресыщенного лица.

— Ты была необыкновенной. Такой страстной, смелой… И в то же время очень ранимой. Если бы можно было все вернуть — море, горячий песок, твои губы и твои рассказы. — Он вздохнул. — Нет, ничто нельзя повторить дважды, иначе не о чем было бы вспоминать.

— Вы не смеете так со мной разговаривать, — задыхаясь, сказала Зира. — Эти воспоминания принадлежат не вам, а вашему отцу…

— Твои сказки были невероятно хороши. Из-за них я простил тебя, когда ты ушла. Ах, как мне хотелось в них верить — Роа, Браззаль… Ничего подобного я больше никогда не слышал. Я любил тебя, а ты любила меня. — Он говорил грустно. Зира плакала, ей хотелось ударить его по лицу, но не было сил.

— Ты вылитый отец, и не только внешне… Он тоже был горазд на всякие гадости…

— Теперь я наконец понял, почему я так любил тебя, — что бы ни случилось, чем бы ни грозила тебе судьба, ты всегда упрямо повторяла: «Я не боюсь!» — Анахайм удивленно покачал головой. — Поэтому я пощадил твоего сына. Почему же сейчас ты боишься? Ты состарилась, Эва?

Зира вытерла слезы и хотела что-то сказать, но Анахайм мягко прикрыл ей рот ладонью.

— Подожди. Вы все будете играть по моим правилам. Для начала, чтобы взбодрились твои мужчины, я заберу у тебя твою гордость, твою крошку Лавинию. Пусть суетятся, подпрыгивают, будто их поджаривают. А тебе по старой дружбе достанется самое простое — ты должна будешь ответить на вопрос, — Анахайм сделал эффектную паузу, — кто я. Тебе это будет сделать легче всех, не так ли?

— Я и так знаю, кто ты, — ты дьявол…

Анахайм довольно усмехнулся.

— Помнишь, ты говорила, что никто не целовал тебя так, как я?

Он резко привлек Зиру к себе и поцеловал в губы долгим поцелуем, от которого захватывает дух, потом разжал объятия. Она плакала, а он стоял рядом и улыбался, с интересом наблюдая за ней.

Зира закрыла лицо руками и побежала к двери, слыша за своей спиной его короткий довольный смешок…

Из модуля Зира сразу позвонила домой.

— Где Лавиния? — с тревогой спросила она.

— Мы все ждем тебя, мама, не расходимся, — встревоженный ее тоном, ответил Ион. — А что…

— Все хорошо, сынок. Я скоро буду. — Зира торопливо отключила связь.

Дома она оказалась уже через три минуты. Ион с Рондой и Скальдом сидели на диване, Йюл расхаживал по комнате, лохматя свою кудрявую темную шевелюру, а Гиз, пристроившись в уголке, читал про себя инструкцию. Гладстон, обняв лапами спящих кошек и спрятав нос, лежал на полу смирно, будто тоже спал. Лавиния, сидя перед визором в кресле, смотрела новости.