в 1964–1966 годах парторгом Балашихинского литейно-механического завода Московской области, он вместе с директором добился его включения во вторую очередь предприятий, на которые распространились положения хозяйственной реформы. Проведя предложение о реформировании через общезаводское собрание, Русанов получил приглашение на курсы экономической учебы, которые проводились в рамках реформы Московским совнархозом[308]. Затем он стал первым секретарем Балашихинского горкома партии (1967–1969) и стал обустраивать город, пользуясь появившимися в ходе реформы возможностями:

У нас был трест строительный. Они стояли у нас на партийном учете, а тогда к кому приписан на партийном учете, те командуют этими трестами и СМУ. <…> …Он [трест] и занимался строительством в районе и школ, и домов. Кроме того, заводы имели и свои [строительные подразделения]. Мой завод имел свое СМУ и сам себе строил и детские сады, и школы, и жилье. Этот трест строил [для завода] «40 лет Октября», когда там развивали атомное и кислородное производство. Но столько было заказов, что трест не успевал. И тут я, что называется, изнасиловал директора завода… <…> А я ему говорю: «Владимир Михайлович, приезжай к Демину — это мой (бывший, где Русанов был парторгом. — Н. М.) завод — и поучись, как развивать хозспособ. Начинай строить сам». И он завел СМУ, начал тоже строить жилье у себя. Таким образом, сами себя обеспечивали строительством всего того, что необходимо было и по линии производственных мощностей, и по линии соцкультбыта[309].

Михаила Горбачева в сентябре 1966 года избрали первым секретарем Ставропольского горкома КПСС:

Как раз… городской Совет утвердил генеральный план развития Ставрополя на 25 лет, предусматривавший реконструкцию центра и освоение новых свободных территорий… Вечный вопрос: где взять деньги на реконструкцию и строительство? Помимо весьма ограниченных общегосударственных, централизованных источников финансирования их могли дать только городские промышленные предприятия[310].

Бывший второй секретарь Курганского обкома, а также сотрудник аппарата ЦК КПСС Анатолий Сенников рассказывал:

[В 1970 году] когда меня туда (в Курган на работу из аппарата ЦК КПСС. — Н. М.) везли, самолет летел 6 часов с посадкой в другие города. Посадили — деревянный аэровокзальчик, не пройдешь его в ботинках. Приехал — дождь прошел, никак. Поэтому, когда я стал возглавлять, мы решили аэровокзал тут же построить, полосу удлинить, сделали 1800 метров в длину, стали принимать большие самолеты. …Проект выбрали, мы с оборонными заводами договорились и добавили [денег], прекрасный, хороший аэровокзал построили, взлетную полосу сделали[311].

Подобная тактика региональных руководителей была эффективна не только для решения их повседневных проблем (в том числе комфортных полетов в Москву). Она могла способствовать новому витку их карьеры. Так, за активное строительство в регионе дорог с твердым покрытием — таким же примерно способом, как и аэропорт, — и хорошие урожаи Сенников в 1975 году был возвращен в Москву и с повышением к прежней должности назначен заведующим сектором Орготдела ЦК КПСС. Русанов в 1969 году перешел на должность заведующего отделом промышленности обкома партии, потом стал вторым секретарем обкома. Удачно сложилась карьера и у Горбачева.

1969-й: конец «косыгинской реформы»

«О фондах предприятий — забирают», — констатируется в записной книжке Брежнева уже в феврале 1967 года[312], когда, возможно, были подведены итоги двух лет реформы. Еще раньше в январе того же года в книжках содержатся записи «о ширпотребе — отдельные заводы снимают предметы народ. потребления», «о нарушении кооперации в промышленности»[313]. Их можно трактовать как сигналы о начавшемся дисбалансе в промышленности, вызванном предоставленными руководителям предприятий правами.

Судя по записным книжкам Брежнева, он в середине 1968 года стал считать, что объемы капитальных вложений надо снижать, поскольку стала заметна тенденция — республики занижают производство и одновременно стремятся получить больше средств. В то время его собственные пожелания были совершенно определенны: «производство надо увеличить — капитальные вложения сократить. Освоение введенных мощностей — это наш резерв». Как можно понять его мысли, это должно было реализовываться в следующей последовательности: «Технический прогресс — внедрение новой технологии — новых изделий»[314]. При этом даже в подшефном ему сельском хозяйстве он намечал: «снизит % [жителей, работников] на селе — механизация повыш[ение]. производ[ительности]. труда к этому мы должны идти и видеть этот процесс»[315].

28 ноября 1969 года на специально организованном Политбюро в Кремле совещании первых секретарей региональных комитетов партии, председателей республиканских правительств и председателей облисполкомов Брежнев поставил вопрос о серьезных нарушениях в расходовании государственных средств не по назначению. В первую очередь это касалось строительства административных, спортивных, культурных и развлекательных зданий, которые возводились на средства предприятий вопреки ранее утвержденному плану. Речь шла о гигантских объемах незапланированного строительства — 1800 административных зданий, 834 дворца культуры, 380 стадионов, 29 цирков, огромный комплекс бань в Алма-Ате, шикарный ресторан, возведенный в море, в 500 метрах от берега в Баку[316]. Фактически это совещание, выразившее невысказанный упрек системе государственной власти от лица партийной (поскольку именно система государственных органов была инициатором многих этих строек), означало конец «косыгинских реформ».

Тем самым, добавим мы, повторилась ситуация пятилетней давности, когда совнархозы, то есть де-факто группы предприятий разных отраслей, действующие на одной территории и сплотившиеся вокруг региональных органов государственной власти, интенсивно отчуждали средства предприятий на решение все тех же вопросов развития транспортной, социальной и культурной инфраструктуры[317].

Шаттенберг на основе текстов историка Роя Медведева (имевшего в начале 1970-х своих информантов в аппарате власти) и некоторых западных правительственных источников пишет о том, к чему привела брежневская речь 28 ноября 1969 года с критикой «хозяйственной реформы». Согласно версии Медведева, Суслов, Шелепин и Кирилл Мазуров (первый заместитель председателя Совета министров СССР, член Политбюро) подготовили документ, в котором критиковали речь Брежнева как несогласованную и предлагали обсудить ее на мартовском пленуме 1970 года. Однако Брежнев отказался проводить пленум и уехал на военные маневры в Белоруссию, где присутствовал и министр обороны. После его возвращения Суслов якобы сумел «лизоблюдством» вернуть расположение Брежнева, а в отношении остальных участников несостоявшегося протеста Генеральный секретарь применил репрессии. Они были окончательно удалены от реальных дел, а Политбюро было существенно расширено за счет ставленников Брежнева[318].

Возможность участия в защите «косыгинских реформ» Суслова вызывает большие сомнения. По приведенному выше свидетельству Чугуева, тот относился к ним критически. Маловероятно и то, что он после подобного демарша сохранил бы за собой неофициальную позицию второго секретаря ЦК и фактического руководителя аппарата ЦК КПСС. Однако и Шелепин, и Мазуров вполне могли