Затем, после смены Андропова, возник шквал нового внимания к состоянию американо-советских отношений. Арбатов признал, что "в последние несколько дней у многих людей оживились надежды на перспективы советско-американских отношений". Драматизм момента, когда события побуждают задуматься над самыми серьезными проблемами, волнующими людей, возможно, даже в какой-то мере этому способствовал". Но, выражая надежду, Арбатов предупредил, что "мы должны быть реалистами".

Арбатов прокомментировал, что Советский Союз "положительно оценил" выражение Рейганом соболезнований в советском посольстве в Вашингтоне и тот факт, что вице-президент и госсекретарь США приехали в Москву на похороны. Затем он прокомментировал: "Вы внимательно следили за словами, сказанными в этой связи, и добрые слова мы встретили благосклонно. Но если бы меня спросили, могу ли я оценить эти факты как свидетельство отказа Соединенных Штатов от политики, которая в нашей стране - я должен быть с вами откровенен - рассматривается как политика "холодной войны" и как курс на стремительную гонку... Я честно скажу, что пока у меня нет ответа". В середине 1960-х годов этот вопрос, несомненно, задавался и ему. Поэтому его взгляды и публичные проявления его оценки представляли не только академический интерес. Он подчеркнул, что Советский Союз всегда выступал за "серьезное обсуждение существующих проблем". Не мы изменили свою линию. Не мы вводили торговые санкции, отменяли полеты, прекращали переговоры, отказывались от соглашений". "Давайте вернемся к разрядке". Он подтвердил, что будет продолжать внимательно следить за любыми признаками американской заинтересованности в улучшении отношений. "Мы, конечно, внимательно следим за каждым добрым словом и каждым добрым жестом со стороны Америки. И я хочу заверить вас, что это не будет напрасным, что это будет замечено и что лица, принимающие решения, обратят на это внимание. Но проблема заключается в следующем: Видите ли, когда страна, которая фактически объявила нам войну - торговую, экономическую, технико-логическую и политическую, ускорила гонку вооружений и так далее, когда эта страна хочет нормализовать отношения, она, конечно, не должна делать это, выдвигая предварительные условия и требуя от других, чтобы они сначала изменили свою политику ради нормализации. Тем более она не должна выдвигать ультиматумы, требующие нашей капитуляции на всех фронтах, требуя того, чего она не смогла добиться самым бессовестным давлением. Мы не сделаем этого, не должно быть никаких иллюзий [на этот счет]".

Несколько недель спустя, после выступления президента Рейгана 22 ноября, Арбатов вступил в оживленную и содержательную дискуссию на московском телевидении с Александром Бовиным. Арбатов отметил, что эта речь была обращена как к Советскому Союзу, так и к американскому народу, и стала первым крупным заявлением президента после того, как Андропов сменил Брежнева. В ней Рейган объявил о своем решении - после двух лет двусмысленности и неясности.

исследования по развертыванию 100 ракет МХ с 1000 боеголовками. Арбатов сделал вывод из выступления, что "президент Рейган еще раз подтвердил курс США

за военное превосходство". Он решительно опроверг утверждение Рейгана о том, что Соединенные Штаты никому не угрожали, когда после Второй мировой войны имели военное превосходство: "Вы хорошо помните холодную войну и ядерный шантаж, Карибский [Кубинский ракетный] кризис, когда мир оказался на грани войны, и все это было в те благодатные - с точки зрения американцев, некоторых американцев - дни американского военного превосходства". Он заявил, что "напротив, если история и показала что-то убедительное, так это то, что именно паритет ... обеспечил более стабильные условия и открыл возможность для успешных переговоров по разоружению". Что касается будущего, Арбатов с горечью сказал, что президент Рейган показал, что "политический экстремизм не остался в прошлом", не остался на политической окраине: "Он показал, что примитивный антикоммунизм и троглодитский антисоветизм - это тоже не то, что прячется где-то в подворотнях и лабиринтах политической жизни", а может быть "основой государственной политики".

Бовин, который по натуре своей был оптимистом, сказал, что "конечно, переговоры с американцами должны быть проведены... должны быть проведены; нужно искать компромиссы и что-то делать". Тем не менее, с начала 1981 года его пессимистические прогнозы относительно позиции администрации Рейгана углубились. Поэтому, несмотря на подтвержденную веру в необходимость совместной работы, он заключил, что "судя по тому, что происходит и судя по тому, что я вижу, что говорят и делают в Вашингтоне, я все же прихожу к выводу, что мы не сможем договориться о чем-либо серьезном с нынешней администрацией". Это был слишком сильный вывод для Арбатова, который, несмотря на весь свой растущий пессимизм, считал необходимым продолжать попытки. Он сказал: "Я не могу сказать, что для такого мнения нет оснований ..... Я считаю, что все же не стоит подходить к этой проблеме таким образом... Многое располагает к пессимизму. Однако я думаю, что та политика, которую мы наблюдали до сих пор - внимательно следить и искать малейшие изменения в поведении США, оставляя дверь постоянно открытой, и если какие-то изменения в позиции действительно произойдут, они никогда не обойдут это внимание и останутся без ответа - эта политика была, есть и останется, мне кажется, самой мудрой, поскольку мы говорим об очень серьезной вещи, о советско-американских отношениях, от которых...США, от которых... очень многое зависит в нашей сегодняшней политической жизни". Несколько недель спустя Арбатов заявил, что у него сложилось впечатление, что "здравый смысл, который является национальной чертой американцев, начинает проявляться в Соединенных Штатах". Он упомянул промежуточные выборы в Конгресс, которые были неудачей для Рейгана, и "некоторое движение в сторону реализма в Конгрессе". Он выразил надежду, что наступающий год станет "годом реализма и что в нем произойдет возвращение к нормальным международным отношениям, основанным на истинном восприятии собственных интересов". Он также подчеркнул важность ограничения вооружений, поскольку гонка вооружений - это "пустая трата денег без всякой цели". Советский Союз и Соединенные Штаты могли бы использовать средства, затраченные на вооружение, для решения своих проблем, а не тратить их впустую".

Обмен мнениями между Бовиным и Арутовым представляет интерес для сравнения взглядов этих двух важных комментаторов в конце 1982 года с теми, которые они высказывали в начале правления администрации Рейгана двумя годами ранее. Особый интерес представляет тот дополнительный факт, что оба они были в числе горстки партийных интеллектуалов, работавших в качестве "группы консультантов" в Секретариате ЦК в 1960-х годах при секретаре партии Юрии Андропове. После того, как Андропов вернулся в Секретариат, а затем сменил Брежнева, вес, придаваемый взглядам Бовина и Арбатова, предположительно, возрос.

встречу на высшем уровне, должным образом подготовился и высказался за "улучшение советско-американских отношений ... мы приветствуем все, что ведет к этой цели". Однако в