– Представление было удачным, – тихо сказал он.

– О чем вы шепчетесь? – недовольно протянула Алена. Она была раздражена последним прозрачным намеком Грушева: мол, если она и дальше будет «полоскать» его в своих статейках – не избежать ей крупных неприятностей.

– Ни о чем. О погоде, – и Баранов широко улыбнулся.

Справа от меня что-то шевельнулось (вернее, кто-то), и я напряглась.

– Вас погода не устраивает? – от низкого голоса Андре я вздрогнула.

– Устраивает, – буркнула я, спрятавшись за высоким бокалом.

– Обычная погода в Антибах, – не унимался он. – Не хотите прогуляться после обеда?

– Не знаю. Голова болит.

– На воздухе все пройдет.

– Вы еще коллекцию не осматривали? – вставил Баранов, разделываясь с омлетом.

– А что?

– Так, ничего. Вы как-то странно на мои вопросы реагируете, Кристиночка. Мы могли бы прогуляться по парку и обсудить кое-какие вопросы. Не возражаете?

– Она уже приглашена, – сказал Валасьен.

– У меня где-то был ваш номер мобильного, – не обращая на него никакого внимания, сказал Баранов, доставая свой сотовый из кармана. – Давайте-ка я запишу его еще раз. – И он улыбнулся мне одной из самых своих обворожительных улыбок. Я как-то некстати вспомнила о Светке Чиж и о ее желании переспать с Барановым. Видела бы она меня сейчас – невольно развеселилась я! Сам Баранов просит у меня телефончик!

Справа от меня ощутимо зрело недовольство. Я продиктовала Баранову номер и вновь уткнулась в свою тарелку. Баранов скользнул по мне рассеянным взглядом, встал из-за стола и улыбнулся:

– До встречи.

Почти сразу же поднялся и Валасьен. Он мне ничего не сказал, но, глядя на его удалявшуюся спину, я ощутила тоску и пустоту в душе.

Обиделся?

Или набивает себе цену?

Я была готова найти цветок ромашки и начать обрывать лепестки:

«Обиделся или набивает себе цену? Почему он ушел, ничего мне не сказав? В чем дело?..»

Еще немного, и я помчусь за ним и потребую объяснений. Не смешно ли? После того как я сама проигнорировала его – только что, за столом.

Алена смотрела на меня насмешливым взглядом:

– А ты, кажется, пользуешься здесь успехом у мужчин?

– Не заметила.

– Как же, как же, эти двое просто пожирали тебя глазами! Надо быть абсолютно слепой, чтобы этого не заметить. Ты еще и кокетка?

За ее насмешливостью скрывались усталость и неосуществившиеся мечты. В своем блоге Алена писала о нормальном женском счастье – об олигархе из Лондона, а такие персоны ей упорно не попадались, несмотря на все ее старания. Олигархи обходили Алену стороной. Она пугала их своим напором, агрессивностью, липучестью, силиконовыми губами и взглядом, в котором четко читалась классовая ненависть, слитая с неприкрытым восхищением.

Я встала из-за стола: аппетит разом пропал, и мне захотелось уединиться в своей комнате.

– Я пойду отдохну немного.

– Отдыхай! Тебе силы скоро понадобятся, – насмешливо сказала Алена. – На двоих сразу!

Я решила позвонить Паше и доложить ему о Баранове. Но вдруг здесь все прослушивается, тогда уж лучше мне выйти в парк. Немного поколебавшись, я взяла сотовый, спустилась и вышла в парк. Он четко делился на две зоны. Первая – лужайка с коврово-зеленым покрытием. Пальмы кучковались ближе в забору. Зелень лужайки разбавляли кустарники, забавно подстриженные в виде кубов и ромбов.

Мимо меня с деловым видом прошла Марианна Николаевна с листом бумаги в руках. Неподалеку слышались фальшивое пение девочки-«персика». Я не знала, где найти укромный уголок, чтобы спокойно поговорить со своим шефом и поставить его в известность о появлении здесь нашего заклятого конкурента Баранова. А вон, кажется, есть подходящее место под пальмами, там, где дорожка, выложенная розовыми плитами, делает кокетливый изгиб.

Я заторопилась туда: мне не терпелось сообщить Паше эту новость, которая, как я знала, в восторг его отнюдь не приведет.

Оглянувшись, нет ли кого-нибудь лишнего поблизости, я набрала Пашин номер.

– Да? – тон его был сухим и деловитым.

– Между прочим, добрый день!

– Добрый. Это все, что ты хочешь мне сообщить: что в Антибах день добрый и по этому поводу ты меня отрываешь от других важных дел? – его тон был предельно взвинченным. Волгоградская теща, поняла я.

– Я звоню по важному поводу.

– И?.. Говори скорее, Кристи. У меня дел по горло!

И тут я страшно на него рассердилась. Всегда неприятно, когда тебя не воспринимают всерьез, а стремятся поскорее отделаться, даже тоном показывают, что ты – существо глупое и посему ничего умного изречь в принципе не можешь.

– Баранов объявился, – кратко сказала я. Похоже, удар достиг своей цели, судя по паузе, возникшей на том конце. Она все росла и росла и грозила заполнить собой все пространство от Москвы до Антиб.

– Как объявился?! Кристина, ты можешь изъясняться конкретнее? И понятнее?

– Куда уж понятнее, – не удержалась я от подколки. – Баранов здесь! На вилле Колпачевского. Я выразилась достаточно понятно?

– Баранов?! – с ужасом в голосе произнес Паша.

– Он самый. Тебя это удивляет?

– Еще бы! Вы с ним уже говорили?

– Обменялись парочкой любезных фраз.

– И что?

– Я и звоню тебе по этому поводу. Какие будут инструкции?

– Какие? Отсечь его от Колпаческого, и все!

– Каким же образом? Мне его отравить? Соблазнить? Или заколоть кинжалом?

– Я тебе позвоню. Будь на связи. Главное: не болтай ничего лишнего и о цели своего визита сюда – ни слова! Я должен подумать.

Паша дал отбой, шефу требовалось время на размышление, и он решил взять тайм-аут, дав мне краткий инструктаж – не чесать языком. «Хотя, мог бы и не предупреждать», – подумала я с обидой. Паша знает: я девушка не болтливая, скорее замкнутая и скрытная.

Я положила мобильный в карман.

– Хорошо поговорили?

Из кустов вышел Валасьен. Его глаза откровенно-насмешливо блестели.

– Вы что, подслушивали?

– Конечно, нет. Просто гулял по парку.

– Нужно было сразу обнаружить свое присутствие!

– А зачем?

– Воспитанные люди делают так.

– А я – невоспитанный. Моим воспитанием никто не занимался. Мать давно умерла. Отец – в бегах. Так что я с ранних лет был предоставлен самому себе. И обучиться манерам не смог по причине отсутствия воспитателей.

История была похожа на мою. Странное дело, легкая жалость трусливой мышкой прошмыгнула в мое сердце.