– А мама говорит, что нельзя сквернословить! – заявил Неон, незаметно покинувший стул и теперь рассматривающий остатки родного дома через просвет между ангеловых крыльев.

– Она, конечно, права. Но вот без этой доски нам обоим хана и глубокая жопа.

– Ты тоже прав, – кивнул мальчишка и вытянул руку в сторону «скейтборда».

Тот дрогнул, днище засветилось ярче, доска остановила вращение и скользнула к нам, послушно замерев в паре сантиметров от пальцев Неона. Я глядел на вундеркинда, выпучив глаза. Это было покруче, чем в Сашкином «Гарри Поттере»! Неон выжидающе посмотрел на меня. Я замотал головой:

– Я летать не умею!

– Это ничего. Я буду править.

С этими словами пацан резво полез через ангела, который не возражал. Неон грациозно шагнул на доску, которая чуть качнулась под его ногами, но тут же снова обрела равновесие. Мальчишка поманил меня рукой. Теперь уже я судорожно вцепился в дверной косяк. «Скейтборд» был длинный, размером скорее со сноуборд, и места для двоих давал достаточно, особенно когда один из этих двоих – шестилетний пацан. Но при одной мысли, что под тонкой досточкой простирается пятиэтажная высота с жесткой землей под ней, у меня начинало сосать под ложечкой. Очень не хотелось уподобиться бедняге Сконки, мир праху его и все такое прочее.

Мои колебания не нашли сочувствия у Машуриного брата.

– Лезь, – приказал он, явно копируя семейную легенду – лейтенанта Динеша, – или хочешь с исуркхом наедине остаться?

До меня дошло, что исуркх был ангелом, то есть на самом деле ангел был исуркхом. Это решило дело. Я сделал глубокий вдох и влез на посланца небес, придерживаясь за крылья. Тут на меня что-то нашло. Прежде чем сделать шаг над пропастью, я выдернул из исуркха длинное белоснежное перо и подал Неону:

– Вот, сувенир.

Мальчишка только пальцем у виска покрутил. Но перо все же взял и, чуть подумав, заткнул себе за ухо. Вид у него получился лихой, прямо настоящий индеец. Я ступил на доску без особой грации и на подгибающихся коленях. «Скейтборд» дернулся, угрожающе накренился. Я замахал руками, стремясь удержать равновесие. Доска встала на дыбы и… перевернулась! В следующее мгновение я обнаружил себя висящим вниз головой наподобие летучей мыши. Неон висел рядом, скрестив руки на груди и пожирая меня укоризненным взглядом. Его черные лохмы смешно стояли дыбом… То есть свисали. Очевидно, «скейтборд» обладал каким-то полем, удерживавшим нас на поверхности. Я перевел дух:

– Переверни нас обратно. Если, конечно, можешь.

Неон только глазами сверкнул:

– Я-то могу! Если кто-то не будет мешать. Держись за меня и наклоняйся в ту же сторону. Ты тяжелый, если опять напортачишь, ни за что не выправим су-бонг.

Так, значит «скейтборд» в родне с «сушкой». Что и следовало ожидать, ведь папочка-то у них один. Кстати, а по случаю заварухи он вышел из кабинета? Неон бросил доску отвесно вниз, мы промчались сквозь развороченное «гнездо» и вывалились на свежий воздух. Тут мальчишка резко отклонился назад, я повторил его маневр, прогибаясь в спине и коленях. Нос су-бонга задрался, траектория его все больше выравнивалась, пока, наконец, мы не вышли из умопомрачительного пике – только чтобы оказаться в гуще воздушного сражения.

Вообще-то мне уже давно пора было выблевать, мешало только одно – отсутствие времени. Я был слишком занят, бросая тело вправо, влево, вперед и назад, пока су-бонг уворачивался от ветвей храмита и лучей, голубых и зеленых, которые резали воздух вокруг нас так же рьяно, как школоло – деньрожденный торт. Ангел действительно оказался не один. Двое его собратьев вовсю стремились поджарить защитников Саттарда молниями из трезубцев. Каннам тоже был здесь. Он уже вернул себе незабвенную махайру и теперь опробовал остроту оружия на предполагаемых похитителях.

Защитники, то бишь Динеш и его воздушная кавалерия, шмыгали вокруг крылатых на летательных аппаратах всевозможных фасонов – начиная от «скейтбордов» и «самокатов» и кончая различными моделями Су. Пилоты на досках фехтовали самыми всамделишными саблями, прямо как чапаевцы. «Сушки» плевались изумрудным огнем. Когда синие и зеленые лучи скрещивались, раздавались те самые странные хлопки, что я слышал из гнезда. Несмотря на численный перевес саттардцев, до победы им было еще далеко. Никакой стратегии в рисунке боя я различить не мог, отдельные пилоты сражались сами по себе, тогда как каннам с крылатыми заходили на наибольшее скопление врагов мощным клином: исуркхи расстреливали «сушки» на расстоянии, а то, что от них оставалось, дорубал каннам.

К тому же родственницы Су-13 были, очевидно, построены из легковоспламеняющегося материала: едва голубые молнии касались их, аппараты вспыхивали, как свечки на том самом торте. Ангелы казались маневреннее – тут, на открытом пространстве, развесистые крылья превращались из помехи в преимущество. Только су-бонги и «самокаты» имели шанс соперничать с ними, но пилоты со своими сабельками не могли приблизиться к врагу на дистанцию поражения из-за проклятых дальнобойных трезубцев.

Тут голубая молния жахнула так близко, что опалила волосы над ухом. Нас заметили. Ближайший исуркх оторвался от клина и пал на наш с Неоном дуэт, как коршун на куропатку с птенцом. Наверное, я все-таки много грешил, раз меня ангелы невзлюбили. Машурин братишка оказался сообразительным малым и заложил лихой вираж. Молнии так и вжихали вокруг, но Неон справлялся очень неплохо для шестилетки. Свои тоже обратили на нас внимание, и несколько дальних родственников Су-13 уже спешили ангелу наперерез. Обрадоваться я не успел. Очередной заряд из трезубца тряхнул «скейтборд». Что-то оглушительно хлопнуло, будто взорвалась электрическая лампочка размером с кабинет физики. Доска вспыхнула неестественным синим пламенем, но скорость движения сбивала его языки по краям. Следующего выстрела мы избежали только потому, что я снова перевернул су-бонг вверх ногами. Поле еще держало, но от «скейтборда» стали отваливаться обугленные куски. А мы начали стремительно снижаться – точнее падать прямо в развесистую крону храмита. Причем вниз головой.

С этой удобной позиции я видел летуна, раскинувшего крылья над нами, аки ангел смерти. Тут у Неона сдали нервы. Он завизжал не хуже девчонки и уцепился за меня, явно желая снова изобразить рюкзак. Я обхватил его руками, как можно теснее вжимая в себя. Мы врезались в листву. Зеленые одеяла смягчили удар, но подались под нашим весом. Вообще-то это было здорово похоже на катание с водяной горки, которую я как-то опробовал в том же Луна-парке. Только вот скользили мы с листа на листок, и оба знали, что в конце этого путешествия воды не будет. Оттого орали мы оба, и еще неизвестно, кто из нас драл горло громче.

Внезапно что-то ухватило меня поперек туловища и рвануло вверх – так резко, что из груди вышибло дух. Руки разжались. Неон выскользнул из моей хватки. Несколько мгновений я ничего не видел, мотаясь туда-сюда среди листьев-одеял. Наконец, кое-как уравновесился, разноцветные круги перед глазами пропали, и я начал сознавать ситуацию. Дело было табак. Я висел метрах в двадцати над землей, запутавшись в лианах, которыми густо поросли ветви храмита. Мои тезки из местного растительного мира отличались от земных особой эластичностью, будто они были каучуковыми. От малейшего движения меня начинало дергать вверх-вниз и из стороны в сторону, как раскидай.