Впрочем, старик вскоре смолк, и вновь воцарилась тишина. Жиото медленно распрямился, перевел дух и стал проверять верхние полки. В миске нашлись высохшие земляничные листья, которые он узнал по картинке из книжки Цветника. Ссыпал их в мешок, и после — вот удача! — на краю полки обнаружил холщовый сверток. Развернув его, увидел большой сдавленный ком паутины. Дук даже языком цокнул: он-то думал, придется еще бродить по домам, выискивать ее в углах.

Снаружи и в пристройке было тихо, только мешковина шелестела под ногами. Сумка на шее потяжелела — теперь там лежало не меньше десятка разномастных емкостей. Вроде всё. Он про себя перечислил названия, вычитанные в книге, кивнул и затянул горловину мешка. Попятился, затем, вспомнив, ногой раздвинул мешковину там, где слышался скрип, увидел деревянную крышку люка, раскрыл. Квадратная яма с ровными стенками, неглубокая — если б Дук слез туда, то пол комнаты оказался бы на высоте его поясницы. Но он слазить не стал, ничего интересного там не было: глиняные черепки да устилавшие дно ветки. Раньше, может, эту яму для чего и использовали, а теперь пустая она. Дук закрыл люк, уложил обратно мешковину и вернулся к двери.

Лекарь спал на животе, уткнувшись лбом в пол. Жиото прикрыл дверь за собой, сделал шаг, второй... Хашик захрипел, забубнил что-то неразборчивое. Дук остановился. Старик уперся в пол ладонями, засучил ногами и вдруг встал на четвереньки. Голова его свесилась между рук, почти касаясь макушкой пола, и если глаза и были раскрыты, то Дук этого не видел.

— Уйди, госпожа! — произнес лекарь отчетливо. — Ну что же ты мучаешь меня?

Дук стоял неподвижно, положив руку на ремень.

— Ведь не виноват я, они от чумы померли, что я мог поделать?

Жиото медленно пошел вдоль стены, боком, чтоб не упускать из виду Хашика. Тот качнулся, замычал.

— Муж твой, и ребеночек, и ты за ними, ступайте с миром...

Дук шел.

— С янтарной чумой никто сладить не могет... Ты не верь, госпожа, то слухи... Будто я их нарочно не лечил, будто мне за то заплатили, чтоб они померли, неправда, госпожа, не верь. Ты помри тоже, уйди за ними... В Темной Плеве с ними встретишься...

Дук плечом зацепил бутыль, стоящую на самом краю полки, та качнулась. Жиото протянул к ней руку, но схватить не сумел, лишь толкнул кончиками пальцев, так что она, закрутившись, слетела с полки и разбилась.

Он замер, стоя на одной ноге. Хашик поднял голову — широко раскрытые глаза уставились на Жиото. Старик смотрел в упор, но, кажется, не видел вора — а вернее, видел нечто иное, находящееся позади Дука. Хотя позади того была лишь стена.

— Андромар... Вернулся за мной, мракобестия?.. — запричитал Хашик и начал вставать, неуверенно шаря вокруг себя руками, поднялся на колени. — Не виноват я, они сами умерли!

Он упал на бок, изогнувшись, протянул руки под стол. Тяжело поднялся, сжимая рукоять меча, обломанного на самой середине ржавого лезвия.

— Прочь, мракобестия! — Хашик шагнул к Дуку, замахиваясь, зацепив мечом низкий потолок, сделал второй шаг. Дук вытащил из петель на ремне посох, сорвал деревянную трубку и всадил трехгранный клинок в живот лекаря. Тот разинул рот, но не издал ни звука. Стоял, нависнув над Жиото, расставив ноги и подняв руки над головой. Сломанный конец меча упирался в потолок.

Дук вдавил клинок до конца, покрутил, разрывая внутренности. Старик захрипел. Жиото нажал на конец посоха, повернув его наискось, лезвием кверху, чуть присел и резко выпрямился, вдвигая клинок под ребра. Хашик опрокинулся на спину, меч отлетел под стену. Ноги дернулись, босая пятка стукнула Дука в голень.

Жиото стоял неподвижно, прислушиваясь. Ничего, тишина кругом. Он присел, разглядывая кровь на клинке — длинный темный развод висел в воздухе, на конце его набухали капли, срывались и падали на пол. Жиото вытер лезвие о штаны Хашика, надел деревянную трубку и сунул посох в петли.

Лекарь, как и следовало ожидать, оказался тяжелым, Дук еле втащил его в комнату с полками. Раздвинув мешковину, открыл люк, спихнул мертвеца вниз. Длинное тело свалилось на живот, изогнувшись — ноги лежали на краю ямы, пальцы упирались в пол. Жиото ухватил холодные заскорузлые ступни, согнул ноги мертвеца и впихнул в яму. Закрыл люк и набросал сверху мешковины.

Встав возле входной двери, долго слушал, но не уловил ни звука. Осмотрел замок — точно, гноморобская работа. Как вообще подобное изделие могло попасть в эти места? Господа, что обитают в паласе... Дук хорошо помнил тот разговор, помнил Арду, Силию, Ивара и Мелона, какими взглядами они обменивались... Очень может быть, что все помещения Паласа заперты такими же замками — господа не допряли друг другу. На двери, возле которой они с вагантом дожидались, пока их позовут в каминную залу, Дук точно видел что-то похожее.

Бруны не было, а вот Хлоя, как выяснилось, на похороны не пошла.

— Мамаша не пустила, — злым голосом пояснила она, когда Дук, зайдя на кухню, спросил, почему госпожа еще здесь. — Приказала все чугунки перечистить, стервозина.

Дук объявил, что собирается помыться и для этого ему нужен большой деревянный таз. Хлоя таз раздобыла и вызвалась помогать Дуку.

— Я вам и спину могу потереть, ежели желаете, — сказала она. — И не токмо спину.

Вчера дочь ключницы недолго мучилась душевными сомнениями — предпочла беседу монете, и потому Жиото теперь ощущал полное равнодушие к богатым прелестям, что оттопыривали платье Хлои впереди вверху и сзади пониже. Да и не до того сейчас было, совсем не до того.

— Нет уж, госпожа, — решительно заявил он, направляясь к двери с тазом под мышкой. — Я не дите и как-нибудь без вашей помощи помоюсь.

— Жалко... — протянула Хлоя. — Как плащ, удобно ли в нем? Дали бы мне монету все же...

— Мы вчерась не на одну — на две монеты набеседовались, — отрезал Жиото, открывая дверь.

— Обидно мне такое от вас... Где это видано, чтобы за беседу госпожа господину платила, а не господин госпоже? — эти слова Дук услышал уже снаружи и отвечать на них не стал.

Снег все не шел, но темное небо и стылый воздух наводили на мысль, что вот-вот пойдет. Во дворе пусто, и дозорного на стене почему-то нет. Но монах наверняка сидит за столом у дверей — хотя за сараями его не видать.

На верхних перекладинах лестницы Дук остановился и оглядел галерею. Дозорный спал сидя, привалившись к брустверу. Жиото вылез на галерею, пригибаясь, чтобы монах снизу не заметил, нырнул в проем башни и поднялся по камням на второй этаж. Примерившись, швырнул таз наверх между бревнами. Посудина со стуком упала на доски. Дук несколько раз глубоко вздохнул и полез вверх по клиньям.

Забраться на чердак оказалось сложновато. Приходилось, упираясь ладонями в стену, выпрямляться на клине во весь рост, «падать» вперед, вытянув перед собой руки, хвататься за следующий, вбитый выше клин, подтягиваться, влезать на него и повторять все заново. Мешок пришлось переместить за спину, идущая от горловины веревочная петля неприятно терла кадык.