о таком я и мечтать не смела. Бывало, на сцене мы с Пером просто встречались взглядами – и от происходящего начинала кружиться голова.

– Вот теперь мы успешны, – порой говорил он. И я не могла не согласиться. Да, теперь мы успешны. Иногда мы смотрели друг на друга и не могли поверить, что это правда.

Как нам это удалось?

Невозможно описать всё, через что прошли Пер, я и группа. Триумфальное шествие, равного которому, пожалуй, не найти. Страна за страной, огромные стадионы, забитые до предела. Германия, Голландия, Австралия, Россия… Мы побывали в более чем сорока странах.

Я обожала придумывать разного рода театральные штучки. Например, во время турне «Look Sharp!» я появлялась на сцене в чёрном парике. После очередной песни я срывала его и снова становилась собой: коротко стриженной блондинкой. Публика приходила в бешеный восторг! Всё это было ещё до распространения интернета, поэтому каждый раз эффект получался колоссальный.

Тур в поддержку альбома «Joyride» оказался ещё масштабнее. Истерия нарастала. Странное ощущение – когда вдруг превращаешься в мировую звезду, но в душе остаёшься прежним человеком.

Я чувствовала себя крутой. Занимала всю сцену. Это было волшебное время. Многие считали, что Roxette – это я, что это мой сценический псевдоним. Мне и впрямь удалось выйти на первый план.

Вот что интересно: я никогда не боялась сцены. Меня пугало многое, но только не пение и не сцена. Я будто бы ждала, когда меня выпустят на огромный стадион, где я смогу показать себя в лучшем виде. Не знаю, где вся эта сила пряталась раньше. Будучи исключительно шведской певицей, я излучала задумчивость и интровертность. Но тут! Боже!

Сцена придавала мне силы и уверенность. Оскар откопал старые записи, о которых я уже и думать забыла. Какая во мне была безумная энергия, как я вела за собой зрителей, когда бежала из одного конца сцены в другой!

Roxette – очень оптимистичная группа. Вокруг нас не происходят скандалы, и мы дарим поклонникам хорошее настроение. Мы всегда стремились заряжать людей положительной энергией. Спросите, что нам хотелось бы дать фанатам, – и мы ответим: позитив. Кто-то, правда, критиковал нас за выступление в Китае[77]. Но мы всегда говорили: мы вне политики и играем для народа. А ещё мы верим, что дарим людям тепло и счастье. Нам показалось, что для китайских зрителей мы сделали что-то важное. И в их ответной реакции не было закрытости, но ощущались любовь и радость.

На стадионе кто-то повесил растяжку с надписью «One World One Unity»[78] – вот в этом был политический подтекст. Из западных артистов в Китае выступали, по-моему, только Wham! а вот Rolling Stones и другим популярным группам играть там не разрешили.

Единственное, что нам пытались запретить, – так это петь «making love»[79]. Но мы не послушались. Думаю, на это даже и внимания никто не обратил.

В нашей группе нет баламутов и буянов, и это ещё один способ нести добро в массы.

Правда, один раз я всё-таки решила поиграть в суперзвезду. Дело было в Цюрихе. Я жила на верхнем этаже роскошного отеля. В гости приехал мой друг Пер Ларссон. Мы не хотели ужинать в ресторане и заказали еду в номер. Тарелки были накрыты большими металлическими крышками – и вдруг в меня будто бес вселился.

– Сейчас всем покажу, что я – рок-звезда, – сказала я Перу и открыла окно. Посмотрела, нет ли кого внизу. И как швырну эти серебристые крышки! Вот звону-то было! А я впала в эйфорию: подумать только, у меня хватило духу! Я смогла!

Пер сказал: «Правильно, Мари, давай, покажи, где раки зимуют». Мы смеялись над этим весь вечер.

Как можно описать певицу Мари Фредрикссон тех лет? Я чувствовала своё превосходство. Никого не боялась. Относилась ко всему примерно так: «Не выводите меня из себя». Наверное, это наследие детства.

Были моменты, когда не перейти черту было непросто. Помню, мы только-только познакомились с Микке и собирались лететь из Парижа в Сан-Паулу. В то время я носила кожаные брюки и солнечные очки и направо и налево раздавала автографы в аэропортах. И вдруг, когда мы пытались распечатать посадочные талоны, что-то случилось с автоматом. Разумеется, мы летели первым классом. Но Микке почему-то досталось место не рядом со мной; в соседнем же кресле оказался абсолютно не знакомый мне человек. Стюардесса попросила меня не менять место во время взлёта, но я отказалась. Я хотела сидеть с Микке – и точка. В итоге из кабины вышел пилот и сказал, что в самолёте главный он. Либо я сажусь на своё место, либо выхожу.

И вот тогда я в первый и, возможно, в последний раз в жизни сказала: «Вы знаете, кто я?»

Он знал, но ответил, что полетит в любом случае – со мной или без меня.

Я была влюблена и продолжала стоять на своём. Отказывалась сдвинуться с места.

Всего за три секунды эту проблему разрешил администратор гастролей Тур «Туссе» Нильсен. Он просто попросил моего соседа поменяться с Микке местами. Тот с радостью согласился.

Ужас. Мне до сих пор стыдно за ту выходку! Хотя время от времени мне всё же нравилось переходить границы дозволенного. Кстати, потом весь полёт бортпроводники стояли в очереди, пытаясь заполучить мой автограф.

Перелёты с Roxette не всегда проходили гладко. Как-то мы летели из Буэнос-Айреса в парагвайский Асунсьон. Боже, мы попали в настоящий тропический шторм! Сверкали молнии, гремел гром, и все как ненормальные глотали рюмку за рюмкой, чтобы хоть чуть-чуть притупить страх. Вдруг в самолёт попала молния, и свет погас. Мы приземлились, а примерно через полминуты шторм добрался и до аэропорта. Вот уж и впрямь разверзлись хляби небесные. Мы прошли в зал прилёта, бледные и пьяные, а там – команда телевизионщиков. Они тут же стали протягивать к нам с Пером микрофоны и спрашивать наше мнение об Улофе Пальме.

Подобрать подходящий ответ на вопрос удаётся далеко не всегда. Не получилось и в тот раз – когда мы вообще с трудом могли говорить. Или вот ещё один случай. Мы летели из Лондона в Токио, ужасно устали, а журналисты хотели любой ценой взять у нас интервью. При этом их интересовало лишь одно: если бы мы были деревьями, то какими? Пер ответил «новогодней ёлкой», а я, по-моему, вообще промолчала.

Жизнь гастролирующих музыкантов необычна.

Во время тура в поддержку альбома «Joyride» мы почти год мотались по миру и дома бывали крайне редко. Можно сказать, мы жили взаперти. Из отеля невозможно было выйти: повсюду поклонники, пытающиеся