litbaza книги онлайнДетективыОракул - Арина Веста

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 78
Перейти на страницу:

До вечера Славороссов и Гурехин ожидали начальника хозчасти, изнывая под натиском ранней жары: бюрократы из штаба округа заявили, что нужны еще и аттестаты на все дни их командировки, о сроках которой ни тот, ни другой не имели ни малейшего понятия.

— Тыловая сволочь, — цедил сквозь зубы Харитон, — на передовую бы их, чтобы землю зря не засирали.

Наконец они получили аттестаты, командировочные удостоверения и отношения и плюс талоны на питание в офицерской столовой. Их предстояло обменять уже в столовой на другие точно такие же, только синие. На складе Гурехину выдали офицерское снаряжение: шинель, гимнастерку, галифе, фуражку, портупею, командирский свисток и красноармейскую книжку без записей. На вокзале Гурехину и Славороссову выписали транспортные предписания, и они побежали искать эшелон, идущий через Польшу на Берлин.

На платформе проводили построение. В напряженной тишине политрук зачитывал сообщение о новом поражении немцев под Берлином.

— Вот, наверно, старается теперь повар Гитлера, всякие вкусные вещи готовит, а у Гитлера аппетиту нет! Мучается повар!!! — крикнул паренек в гимнастерке и белом замызганном фартуке, должно быть, сам повар, и бойцы захохотали, подталкивая друг друга локтями. И Гурехин впервые за много лет засмеялся открыто и радостно, морща нос и растягивая потрескавшиеся губы, чувствуя непривычную боль от этой счастливой гримасы.

Эшелон шел на Франкфурт, в кровавое месиво последних боев, но со стороны казался свадебным поездом. Целые кусты и деревья были привязаны к арматуре вагонов для маскировки. Поезд двигался медленно, задевая ветвями за станционные фонари, цепляясь за встречные вагоны. Деревья, полные весенних соков, зацвели под дождем, и казалось, что веселый, зеленый бульвар, изгибаясь и плавно покачиваясь, с вальсами и смехом, плывет по рельсам. Эшелон шел сквозь ночь, окутанный зеленью, дымом и тополиной смолой. Мудрая, неукротимая сила вела его на запад. Восторг движения захватил Гурехина, ему мало было ехать в этом весеннем веселом поезде, ему хотелось ходить, заглядывать в лица людей, молча стоять рядом и жадно слушать их громкие, смелые голоса. В теплушках возвращались на фронт подлечившиеся в госпиталях, и спешил понюхать пороху последний фронтовой призыв, зеленая необстрелянная молодежь. Кто-то спал, распластавшись на полу теплушки, кто-то танцевал под гармошку на открытой платформе. Дымила полевая кухня. Девушки-бойцы с первыми цветами в петлицах гимнастерок улыбались Гурехину. Свесив ноги с покачивающейся платформы, гармонист наяривал фронтовую песню:

Синенький скромный платочек

Фриц посылает домой…

И добавляет несколько строчек…

— А у нас в пятой гвардейской такой гармонист был, что когда он на передовой играл, немцы стрельбу останавливали, — сворачивая козью ножку, рассказывал пехотинец. — Мы под его игру в разведку ходили…

Бойцы, сидевшие на открытой платформе, вдруг засвистели, загоготали. Высоко, на телеграфном столбе, сидела женщина, вцепившись «кошками» в ствол и, как вожжи, натягивала поврежденные провода. С поезда успели рассмотреть только ее красную юбку и ярко-синюю косынку.

— Нет, сдохнет Гитлер, а с нашей русской силой не совладеет, — кричали на платформе.

— Уже сдох!!!

— Хороший народ едет! — заметил сочный голос за спиной Гурехина. Это был рослый увешанный медалями пехотинец. Лицо казалось смуглым по сравнению с белой, выглядывающей из-под воротничка шеей. И лишь присмотревшись, Гурехин понял, что это не «цыганский загар», а пороховая пыль и фронтовая земля со всей Европы, въевшиеся глубоко в кожу.

— Предатели уже предали, трусы погибли, скептики увяли, — продолжил пехотинец свой монолог, вроде бы и не обращенный к Гурехину, но нуждающийся в слушателе. — Остались в армии те, кто дошел до Победы геройски. И молодежь эта уже никогда не узнает вкуса поражения!

— Не успеет… Такие гибнут в первую неделю: два к трем. Слыхали, как сопротивляется Гитлер на Целлендорфском направлении? — напомнил знакомый с картавинкой голос.

Гурехин обернулся: сопровождающий и вправду сопровождал его, незаметно следуя за ним по всей длине поезда.

— Вы, товарищ, кажется, впервые на фронт едете? — ядовито спросил Нихиля пехотинец. — Так откуда знаете, кто погибнет, а кто выживет?

Сопровождающий поежился от зябкого встречного ветра и ничего не ответил.

Ближе к ночи Нихиль получил добро от начальника поезда на обустройство всех троих в почтовом вагоне. На тюках можно было сносно выспаться до самой Польши, но Гурехину не спалось. Рядом на полотняных мешках с фронтовой почтой ворочался Славороссов.

— Веселая у вас фамилия, Харитон, — шепотом заметил Гурехин. — Откуда такая?

— А пес ее знает. Я сирота, должно быть, в приюте дали.

— Летчик был такой, еще при царе, на «этажерке» в Америку летал, — подал голос Нихиль.

— О как! А я думаю, в кого я такой уродился? — обрадовался Харитон. — Мне что конь, что танк, лишь бы скорость. Две зимы с конем в обнимку спал, а потом с ходу принял на себя командование танком. До войны-то я трактор водил, а танком еще не разу не командовал.

— Так прямо сразу и на танк? — усомнился Гурехин.

— А чего тянуть? Дело было зимой в степи под Моздоком. Немцы многоярусную оборону на высоте заняли, а внизу в балке застрял наш танк, не то подбили его… В дыму я на него и наткнулся. Крышка с башни сбита, заглядываю в люк: там двое танкистов сидят, понурив головы. Один у руля, другой за ним. В темноте не понять: то ли спят, то ли убиты…

— Живы, братва? — кричу им в люк. — Чего приуныли?

Глаза поднимают, а в глазах — слезы стоят.

— Что с вами, орлы боевые?

— Да вот командира нашего убило… Такой парень был!

— Эге, плохи дела, стало быть? А давайте я буду у вас за командира!

Прыгаю в танк, сажусь на командирское место и командую:

— Вперед, братва, дуй полным! По позициям неприятеля огонь!!!

И веду их прямиком туда, где у немцев оборона послабже. Пролетели мы через ров, через минное поле, через заграждение, по пулеметным гнездам, с яруса на ярус скачем. Я на башне из пулемета строчу. Ранило меня, но наши заметили в тылу врага бешеный танк, решили, что гитлеровец с ума сошел и на нашу сторону перейти решил. Потом в бинокль глянули. Мать честна! На броне — звезды, люк болтается. Дали команду штурмовать высоту и через час выбили немцев. На командном пункте тотчас решили наградить наш замечательный экипаж, а когда разобрались, судить меня хотели за самоуправство, но потом простили и в танковое училище направили…

Харитон умолк: почтовый вагон был прицеплен в самом конце поезда и его сильно мотало. Было слышно, как по-лошадиному всхрапывает во сне Нихиль и шуршат от толчков фронтовые письма.

В Белоруссии состав подолгу простаивал на полустанках. В Столбцах Гурехин пропал. Уже был дан сигнал к оправлению, когда Харитон разглядел его на крыше сгоревшего сарая. Гурехин, пользуясь минутой, смастерил скворечник из футляра от немецкого противогаза, проделал сбоку треугольную дырку и теперь прикручивал свое творение к обгорелой березе. Вопли и выстрелы согнали Гурехина с крыши, и он долго бежал за поездом, прежде чем Харитон сумел втащить его на платформу.

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?