«Без паники: никто и не узнает, все будет анонимно. На этот шаг толкает сама жизнь. Родители бедны и содержать меня не смогут, их долг – копейки по меркам местной жизни, запредельно дорогой. Найду я работу, но первую зарплату получу не сразу: придется выждать месяц – за это время можно ноги протянуть. И сколько можно мучить Янку? Я не хочу ее стеснять, вносить разлад в общение с соседкой по квартире, ведь все их ссоры начались из-за меня. Соседка с Янкой – равноправные хозяйки, вместе платят за аренду, а я лишь временная гостья, и мне давно пора съезжать. Но где взять денег на аренду, кроме как согласиться на реальные условия Ирины? Не вижу выхода, хотя…»

«Это уже второстепенно, сама подумай: продашься раз – продашься два и три. Ты в сложной ситуации, но будь сильнее, не поддавайся ложному соблазну, не падай в грязь, ищи работу и решений не меняй. Сейчас на деньги поведешься, но пожалеешь обо всем потом, с годами, когда не будет ни здоровья, ни семьи, ни совести, а твой позор ничем уже не смыть. Ты не добьешься ни признания, ни уважения – того, что важно, того, к чему стремится человек, а будешь куском мяса, помешанным на деньгах, готовым ради них на все. Не связывайся с этим, цени себя; ты станешь матерью, женой, и в этом счастье, смысл жизни женской, какие бы идеи не навязывал соблазн».

Она часами спорила сама с собой. Полезла в кошелек и отыскала там визитку; подолгу теребя ее в руках, все думала, противоречила себе – отчаявшись, решившись на что-либо, продолжала сомневаться. Соблазн и совесть вели борьбу, сбивая с толку. Там, где жилье, долгов уплата, там своя расплата. А там, где нравственность и гордость, там же голод – и как же быть?

И Алла выбрала. Она схватила телефон и вбила десять цифр номера с визитки. Рука тряслась, волнение убило вмиг ее порыв, секундную решимость, мешало вбить последнюю цифру.

Сомнение… Ушло еще двадцать минут, пока не получилось все непроизвольно. Пошли гудки, и поздно отступать.

–Алло,– раздался бесстрастный, уверенный голос Ирины.

–Привет, это Алла…

–Алла? Какая Алла?!– ответили ей резко, с раздражением.

Скорее всего, номер определился. Ирина поняла, с кем разговаривает, но не в ее правилах было тратить время на бесполезных людей. Невольно вспомнился последний разговор в Сеуле. По признанию Ирины, ее бесили принцессы, которые строили из себя порядочных, приличных, но не проходило и недели, как созревали до предложения. Выходит, и Алла из их числа…

–Мы познакомились в Сеуле. Ездили в аквапарк, ходили по магазинам… Помнишь?

–И? Что ты хотела?

–Я согласна,– сказала Алла и застыла в ожидании ответа.

Ее сковал страх отказа. Она изменила себе, своим принципам, так неужели ей откажут, обсмеют?

«Что ты творишь? Одумайся!»– взывала совесть.

«Мне что, сдохнуть с голоду? Я хочу жить, а не выживать, понятно? Выживание идет вразрез с моралью»,– была она тверда.

–Твое предложение в силе?

Вопрос повис в воздухе.

–Почему ты сразу не согласилась? Цену набивала?– ответила Ирина резко, выждав паузу.– Знаешь, что меня в вас бесит больше всего? Если строите из себя правильных, так оставайтесь такими! Зачем звонить через неделю: «Я тут подумала, деньги неплохие… Пожалуй, соглашусь», а? Белыми нитками шита вся ваша благопристойность! В Сеуле на тебя был бы спрос, как здесь – не знаю. Можно попробовать, но не обещаю.

–Я на мели, очень нужны деньги, Ир…

–Нужда приперла? А как же новая работа, на которую ты так надеялась? Займи у родителей или друзей. И подумай хорошо, прежде чем дергать меня по пустякам,– мое время стоит дорого, и ненавижу, когда его тратят зря.

–Нет, я все решила.

–Ты уверена?!

–Уверена!

–Ладно,– смягчилась Ирина,– вышли мне фото и жди звонка. Я тебя наберу, когда рыбка клюнет. Будь во Владике и никуда не уезжай.

На следующий день Алла на всех парах мчалась в город. Ей удалось занять у родителей, но вместо того, чтобы вернуть долг Яне, она устроила незапланированный шопинг: купила на летней распродаже в Mango платье за полцены, в Incanto потратилась на кружевной комплект, а в «Л’Этуаль»– на ярко-красную помаду. Обтягивающее черное платье казалось ей откровенным, алый рот – вызывающим; но сексуальная оболочка – именно то, что было нужно. Ее рабочий инструмент.

«Все траты с лихвой окупятся, стоит мне съездить на первую встречу. Дальше – больше: отдам долг Янке, родителям, вернусь к нормальному питанию, въеду в съемную квартиру. Тогда и посмотрю, как быть дальше»,– решила она.

Алла крутилась перед зеркалом в обновах, не заметив, как на пороге показалась Яна, уставшая после работы.

–Вау, приоделась?

Алла растерялась от неожиданности. Она почувствовала себя преступницей, которую застали на месте преступления, но быстро сообразила, что сказать.

–Нет, это старое, ни разу не надевала,– соврала она.

–Ты куда-то собираешься?

–Нет, просто решила примерить. Лето проходит, а платье пылится,– наигранно улыбнулась она.

–Понятно. Как съездила? Есть новости с работой?

–Съездила неплохо, заняла немного у родителей, они сейчас сами на мели. Сказали, через неделю будет получка, переведут мне на карту десять тысяч, и с них отдам тебе. А кстати, насчет работы! Мне подвернулся классный вариант! Стартовая зарплата тридцать тысяч в месяц, есть перспектива роста, а это круто! Мне позвонили из фирмы, и вот на днях иду на собеседование. Вспомнила про это платье, как раз хочу его туда надеть,– врала она лучшей подруге. Врала напропалую, в первый раз за шесть лет дружбы.

–Классно, я очень рада за тебя! Хоть бы получилось!– ответила Яна, приняв ее слова за чистую монету.

–Боюсь спугнуть удачу, вдруг передумают… – стала тревожной Алла.

И, посмотрев на телефон, задалась про себя вопросом: когда же позвонит Ирина? Сколько еще ждать?

***

Ирина позвонила спустя два дня. Эти дни Алла провела как на иголках. Боялась, что сделка сорвется и она погрязнет в ненавистной нищете, как и боялась звонка, предстоящих встреч, терялась и не знала, как себя вести, когда дойдет до близкого контакта. Она еще плохо представляла, под чем подписалась. Деньги, острая нужда в них, заслонили собой все, и она не до конца осознавала, какой будет расплата. В минуты одиночества ее продолжали мучить сомнения, внутренний голос не смолкал. Совесть приказывала не вставать на этот путь, а, обессилев, умоляла.

«Продай через «фарпост» зимнюю шубку из мутона, выручишь за нее пятнадцать тысяч! До зимы еще далеко, а там купишь дешевый пуховик на Спортивной или походишь в старом. Новые замшевые сапожки тоже можно продать, золотые сережки, колечко и цепочку заложить в ломбард. Лучше отказаться от дорогих вещей, чем от принципов, чести и достоинства!»– пыталась достучаться совесть, которую Алла жестко осадила.