– А у наследников Калиновского права откуплены? – поинтересовалась она на одном из стендов, приобретая «Алису…» в пересказе Бориса Заходера.

– Кто такой Калиновский? – ответил вопросом на вопрос мальчик, к рубашке которого был приколот бейдж, гордо гласивший: «продавец-консультант».

Что уж тут говорить о науке, когда «консультанты» издательств интересуются, кто такой Калиновский?

Вечер был, сияли звёзды… То есть, вечер был, но звёзды не сияли. В Питере звёзды сияют редко. Татьяна Георгиевна стояла у окна банкетного зала гостиницы, в конференц-зале которой проводилась конференция, и курила. Позади грохотала музыка, столики утратили первоначальную нарядность, зияя прорехами в блюдах с нарезкой и похабно раскинувшись развороченными салатами. Научный банкет переходил в ту благостную стадию, за которой они все сюда и едут, уходя в отрыв от реалий работы и семьи. Лошадки, бегающие по кругу на корде, вырываются в поле, на лужок, свежей травки пожевать, размять застоявшуюся мускулатуру бессмысленным гоном.

– Здрвст-ТЕ, Татьянгеорг-НА! Прекрс-НО выгльде-ТЕ! Впрчем, как всг-ДА!

Мальцева обернулась. Позади неё стоял доцент кафедры урологии и нефрологии, работающий в отделении больницы, в состав которой входил родильный дом. Они были знакомы, но не так чтобы близко.

– Вы же слыш-ли, ккккие у нас ново-СТИ?! Патан-цу… – ЕМ?!

С виду доцент не был слишком пьян, но язык у него заплетался капитально. За его спиной маячила девушка, неловко перетаптываясь и явно не зная, как себя вести.

«Интерн? – подумала Мальцева. – Представительница фармфирмы?» Нет, представительницы одевались побогаче, и не то чтобы интеллекта, но яркости и наглости в глазах у них было побольше. Эдакая вечная готовность продавать в любое время дня и ночи. Продавать всё, включая себя. В первую очередь – себя. В глазёнках же этой девицы, неловко пристроившейся в кильватере доцента-уролога, была скучная неопределённость, усиливаемая очками с диоптриями. «Как его зовут?.. Игорь, Игорь… Его отчество, в отличие от Варвариного, я точно знаю. Он несколько лет консультировал моё отделение. Редкая гнида. Игорь…»

– Василич, ты как уже успел так набраться?! Впрочем, у тебя и у трезвого с дикцией проблемы! – Подошедший доцент Матвеев, по обе руки которого имелись бравые фармакологические феи, спас положение. Не то Мальцева уже всерьёз стала опасаться за пробои в регистрах памяти собственного головного мозга.

«Точно! Игорь Васильевич!»

– Наш прекрасный и замечательный доцент, Игорь Васильевич! Рекомендую, девицы! – представил Матвеев смежного специалиста своим спутницам. – Ему вы сможете втюхать весь арсенал своих таблеток. Он у нас очень любит залечивать гонореи до полностью стёртых клинических форм. Иногда мне даже кажется, – он понизил голос до таинственного шёпота, – что таких образом он создаёт себе пул пожизненной клиентуры. Чтобы иметь свою трудовую копейку с каждой стриктуры уретры. Кто как может, тот так и выкручивается.

– Вы, Юривладимрыч в своём ррр-петруа-РЕ! – криво усмехнулся уролог.

– Да, характерной особенностью Игоря Васильевича является то, что даже будучи совершенно трезвым, он разговаривает, как Никита Сергеевич. Это, девицы, был такой в стародавние времена на Руси царь. Любил кукурузу и первым завёл моду вывозить цариц за границу. Я вам потом расскажу. У вас что в школе по истории было?

И не дожидаясь ответа ярких девиц, доцент Матвеев тут же продолжил:

– Ни в коем случае, Татьяна Георгиевна, не задерживайтесь рядом с Игорем Васильевичем долее трёх положенных светским протоколом минут. Не то он вас измотает рассказами, как от него жена уехала на подаренном им Порше прямо в США, причём в сопровождении роты спецназа – её любовников. А он их догонял на спортивном Камазе и всю ту роту спецназа голыми руками положил. Но жена была такая хитрая и жадная сволочь, что всё равно уехала в США, погрузив все накопленные Игорем Васильевичем скарбы в кармашек той крохотной сумочки, с которой она от него и ушла пешком, без шапки, в ночь холодную. Квартиру тоже умудрилась себе за пазуху упихнуть. Ту самую квартиру, с балкона которой Игорь Васильевич хотел кинуться вниз головой, после того, как целые сутки провисел, цепляясь руками за карниз, размышляя о любви к ушедшей жене. Хотя на самом деле он цеплялся всего лишь за край кухонного стола в попытках осознать своё тело в пространстве.

Фармакологические девы ехидно захихикали. Матвеев картинно раскланялся. Невзрачная девица в очках тихонечко пропела:

– Игорь Васильевич, идё-о-о-мте!

– Да! Я любил её! Я и сейчас её люблю! А она – гадина! Гадина! Я ей никогда ничего не жалел!

– Да! – подхватил доцент Матвеев. – Наш Игорь Васильевич никогда не жалел рассказов о том, как он ничего не жалел для своей жены. Красивой, умной, яркой, талантливой женщины, которая непонятно за каким макаром вышла замуж за подобное ничтожество! Девочки, у вас есть мужья? – обратился он к своим красоткам. – Нет-нет, молчите! Ничего не говорите! Лучше я буду думать, что их у вас нет. Вот у нашей Татьяны Георгиевны нет мужа, и это очень здорово! Вот женщина, знающая себе цену и не разменивающаяся на мудаков. По крайне мере, не разменивающаяся на законный брак с мудаками!

И доцент Матвеев унёсся с замечательной для его возраста прытью, утянув за собой бравых фармдилеров.

– Ну, Игоо-о-рь Васильеви-и-ич, ну идё-о-о-мте, – снова пропела фоновая девица.

Слава богу, к Мальцевой подошёл Панин, еле отделавшийся от солидных академических дам. Солидные академические дамы были явно недовольны тем, что все присутствующие на банкете мужики, более-менее соответствующие им рангами, были увлечены бабьём помоложе: аспирантками, ассистентками и всё теми же «пилюлькиными» девицами. И потому солидные дамы изматывали академических мужчин солидными же разговорами на академические же темы. Мальцева не любила подобные сборища. Они были лицемерными по сути, а после очередного стакана становились неприемлемыми и по форме. Понятно же, что солидные академические дамы разойдутся по своим номерам злые и, как обычно, неудовлетворённые. Академические же мужи будут гудеть всю ночь в обществе молоденьких инженю. Кое-кто даже променяет своих официальных, специально для этого дела прихваченных спутниц, на девчушек помоложе и посвежее. Такова обратная сторона научных конференций, где хлебать начинают с самого поезда, продолжают за занавесом перед выходом в президиум, а заканчивают… О, нет! Нет-нет! Научные конференции – серьёзное мероприятие, где собираются исключительно сливки академического общества, чтобы поделиться друг с другом и научной молодёжью последними достижениями в области медицинской науки. И никак иначе! Никакой обратной стороны у подобных мероприятий нет! Гнусная клевета!

– Вовремя Матвеев от тебя этого доцентика шуганул. Неприятная личность.

– Матвеев или доцентик? – улыбнулась Мальцева.

– Да оба два! Но Юра – друг. И товарищ. И умён, шельма. И специалист высококлассный. И знает, где бабки брать, а где – бескорыстно делу служить. А этот из дутых. Глуп, амбициозен и жаден. Худшее из возможных сочетаний. Он же после смерти заведующего… – Панин бросил на Мальцеву быстрый и не слишком понятный гипотетическому стороннему наблюдателю взгляд. – Когда урология осталась без заведующего, – тут же изменил Семён Ильич формулировку, – хотел на его место прорваться, но… Ты же знаешь, что у них там… Идём, пообщаемся с министерскими тузами, пока они ещё в сознании.