– Генерал-губернатору стало известно о случившейся в Ратманово трагедии. Он поручил мне – уездному предводителю дворянства – расследовать это дело и доложить. Вы понимаете, что я не могу игнорировать приказ генерал-губернатора?

Апраксина закатила глаза, словно её терпение подвергается ужасному испытанию, и ворчливо заметила:

– Ну, вот и расследуйте! Зачем вам я?

– Надо установить истину, а для этого мне требуются факты. Нужно ваше изложение событий, написанное по всей форме и заверенное вашей подписью, всё остальное – это россказни и слухи.

Апраксина совсем погрустнела, она больше не щетинилась, как ёж, теперь в её глазах стояла печаль.

– Александр Николаевич, вы разве не понимаете, что делаете со мной и с девочками? – тихо спросила графиня.

– А что я делаю?

– Вы отдаете своих крестниц в руки убийцы, а меня на старости лет посылаете в тюрьму! Вы что, не понимаете, что я – преступница, которая увезла сирот от их законного опекуна? Вы ведь даже не имеете права скрыть перед судом место нашего пребывания. Если бы вы его не знали, было бы лучше!

Так вот в чём дело! Барон наконец-то понял. Старая дама поверила словам князя Василия, а ведь на самом деле всё выглядело отнюдь не так однозначно, и Тальзит пошёл ва-банк:

– С чего вы решили, что князь Василий – законный опекун княжон? – спросил он. – Вы видели завещание Алексея Черкасского?

– Нет, – опешила Апраксина.

– Ну, вот вы всё сами себе и объяснили. Я уверен, что ваш племянник не мог назначить опекуном своих сестёр человека, которого откровенно не любил.

– Да, Алекс ещё весной написал, чтобы мы не принимали князя Василия в Ратманово, – подтвердила старая графиня. Теперь её голос звучал бодрее. – Вы думаете, что князь Василий нам солгал?

– Я считаю, что он выдал желаемое за действительное. Спору нет, как старший из наследников мужского пола он унаследует майорат Черкасских, но это – подмосковные имения и по дому в обеих столицах. То, что принадлежало лично Алексею, должно отойти либо по завещанию, либо по закону: ближайшим родственникам – жене и сёстрам.

– Но опекунство? – вновь напомнила Апраксина. – Как быть с ним?

– Если завещание князя Алексея не найдут, вы можете наравне с Василием Черкасским ходатайствовать перед государем об опекунстве над княжнами. Я думаю, что вам скорее пойдут навстречу, чем князю Василию. Он – одинокий мужчина, а вы почтенная дама – фрейлина Екатерины Великой.

Лицо Апраксиной просияло, она вскочила с кресла и в волнении заходила по комнате.

– Ах, Александр Николаевич, – что же это получается, что я только время зря потеряла? Я здесь сижу, жду вестей от Элен, вместо того чтобы действовать… Мне нужно немедленно ехать. – Графиня запнулась и растерянно спросила: – Только куда ехать-то? В столицу?

– Я думаю, что пока достаточно вернуться в Ратманово.

Увидев страх, промелькнувший в глазах графини, Тальзит попросил:

– Давайте попробуем найти завещание князя Алексея, а если не получится, тогда составим прошение на имя государя. В любом случае убийца не может быть опекуном юных девиц. Я как предводитель уездного дворянства могу сам назначить вас опекуншей до того момента, как появится высочайшее повеление.

– Правда? – обрадовалась Апраксина.

– Конечно! – пообещал барон и поторопил: – Ну что, едем?

Через час он и старая графиня отправились в путь…

Старая графиня оставила младших княжон на попечение добрейшей хозяйки Отрадного, которой всецело доверяла, и теперь её мысли занимала старшая из питомиц.

– От Элен так и не было вестей, а все сроки уже прошли, – жаловалась Апраксина. – Как я могла согласиться на такую авантюру и отпустить её одну?!

Барон счёл за благо промолчать. У него это просто не укладывалось в голове – отпустить восемнадцатилетнюю девушку, одну, да притом избитую, неизвестно куда в воюющей стране. Заварить такую кашу, когда можно было за час доехать к нему в Троицкое и найти защиту. Князь Василий не посмел бы сунуться в поместье предводителя уездного дворянства, самое большее, на что мог решиться Черкасский, это написать жалобу в канцелярию генерал-губернатора. Но не говорить же всё это старой графине, та и так сама не своя, ведь уже ясно, что история с Еленой закончилась плачевно.

В Ратманово приехали через сутки, к вечеру. Барон помог своей спутнице выйти из экипажа и спросил:

– Ну что, будете отдыхать или сразу посмотрим бумаги Алексея?

– Какой отдых? – отмахнулась Апраксина. – Пойдёмте искать завещание!

Они отправились в кабинет, много лет принадлежавший княгине Анастасии Илларионовне, а потом отошедший её внуку. Тальзит отметил, что Алексей ничего не поменял в обстановке, новым оказалось лишь то, что сюда перекочевал портрет молодой Анастасии Илларионовны, прежде висевший в её спальне.

– И где может лежать завещание, как вы думаете? – спросил барон.

Апраксина указала ему на портрет княгини и объяснила:

– Алексей заказал несгораемый ящик. Он спрятан как раз за портретом, но Элен перед отъездом открывала его, если бы завещание там лежало, она бы увидела.

– Может, спешила? Вспомните, в каком состоянии была девушка… Где вы храните ключ от ящика?

Старая графиня достала из кармана длинный ключ со сложной резьбой и протянула Тальзиту.

– Элен говорила, что нужно трижды повернуть головку по часовой стрелке, потом протолкнуть ключ вперёд и дважды повернуть головку в другую сторону.

– Попробуем…

Тальзит снял со стены портрет и вставил ключ в замочную скважину. Барону пришлось повозиться, прежде чем он смог открыть дверцу. Ящик был пуст.

– Ну, вот видите! Не могла Элен не заметить завещания, она ведь – вылитая бабка, такая же толковая и практичная, – похвалила свою питомицу старая графиня, а потом спросила: – И что теперь?

Тальзит и сам точно не знал, что делать. Оставалось одно – рассуждать логически:

– Давайте начнём с того, мог ли Алексей вообще написать завещание?

– Не знаю… – растерялась графиня.

– Но ведь весной он дрался на дуэли. Уж перед таким-то событием он должен был подумать о сёстрах и молодой жене.

– А ведь так и было! – вдруг вспомнила Евдокия Михайловна. – Его камердинер рассказывал мне о дуэли. Он тогда сказал, что князь отдал ему два конверта, приказав (том в случае, если он будет убит) передать письма молодой княгине.

Это уже вселяло надежду! Значит, Алексей Черкасский всё же написал завещание. Его на дуэли не убили, а лишь ранили, и значит, камердинер вернул бумаги хозяину.

– Вот и давайте искать эти конверты, – предложил барон. – Скорее всего, на них должно стоять имя Екатерины Черкасской. Кстати, я ведь так ни разу княгиню не видел.