Я встаю из-за стола, иду к окну, чтобы Катя не видела моего лица, и просто смотрю перед собой. Пытаюсь понять, что делать дальше. И вообще кто я теперь? Той Карины больше нет. А какая пришла на ее место? Я как оболочка, ничего не чувствую и могу только отвечать на вопросы. Разговаривать с Катей, которая добрая и отзывчивая, с ней легко, а что еще? На что я еще способна? У меня остались силы хоть на что-то?

— Ты придешь в себя, — произносит Катя.

Ей хватает одного взгляда в мою сторону, чтобы понять, что у меня на душе.

— Моей сестре сейчас тоже нелегко, — продолжает Катя. — Нам всем нужно время, чтобы пережить все это. Слишком много ужасных событий, это бьет по психике, но так не будет всегда.

Катя проводит ладонью по моей спине.

— Ты сильная, Карина, и ты справишься. Я хорошо разбираюсь в людях, к слову, — она улыбается. — Можешь мне верить, у тебя точно есть характер.

Я смеюсь, не в силах противостоять ее обаянию.

— Спасибо, — киваю. — Никогда не думала, что мне так нужна поддержка.

— Семья, — договаривает Катя. — На меня можешь положиться.

— А на Дитмара?

Вырывается.

— С ним сложнее, — Катя стирает с губ улыбку и задумывается о чем-то своем. — Я сама в нем еще не разобралась до конца, я доверяю ему, потому что он брат моего любимого мужчины, но я понятия не имею, что творится в его голове.

— Я тоже.

— А, может быть, и он тоже? — Катя усмехается.

Я помогаю Кате на кухне, пока она не уезжает. Ей нужно к сестре, которая живет в другом доме. Арман забирает ее и сажает в свою машину, на заднее сиденье которой ныряют двое охранников. Как очередное напоминание, в какой опасности они сейчас находятся.

Хоть бы всё обошлось.

Я переживаю за Катю, как за родную, и после ее слов о ребенке только сильнее.

— Карина?

Я резко оборачиваюсь на знакомый голос и теряюсь, не зная, как реагировать. Дитмар входит в комнату и смотрит на меня глубоким напряженным взглядом. Оглядывает с ног до головы, проверяя мое состояние. Мне становится неловко, он то отталкивает меня, то не может оторвать взгляда и явно беспокоится. Мне же не кажется?

Я тоже смотрю на него. Замечаю, что его походка стала чуть увереннее или он умело скрывает свои раны, тут не разобрать. Он подходит к столу и подвигает к себе пепельницу, но не закуривает.

— Тебе лучше? — он задает вопрос первым, разворачиваясь ко мне корпусом. — Катя разговаривала с тобой?

— На нее вся надежда, да? — я коротко усмехаюсь. — Ты больше не хочешь со мной разговаривать?

— Я такого не говорил, Карина.

— А для чего ты тогда сюда пришел?

— Здесь вообще-то кухня.

— Но есть еще столовая, — упрямлюсь. — Я уже запомнила расположение комнат в доме и заметила, что мужчины едят в другом месте.

Дитмар проводит широкой ладонью по подбородку и испепеляет меня своим фирменным взглядом. Там и злость, и вызов, и секс, и насмешка. Он умеет показывать сотню полутонов одновременно, сгущает взгляд до полумрака и делает так, что мне вдруг кажется, что между нашими телами не остается расстояния. Тем более в моей голове столько воспоминаний: как он брал меня и делал своей, как выкручивал мои стоны и водил пальцами по моему обнаженному телу. Так искусно и сладко, что у меня даже сейчас пересыхает в горле.

— Ты наигрался, — я продолжаю говорить, не желая оставлять наш прямой разговор на потом. — Поэтому оттолкнул меня? Понял, что все-таки приручил меня и заскучал? Или решил, что после рук Леонида я тебе не нужна? Ты зря переживаешь, он не успел испачкать меня, только поцеловал и запустил руки под юбку. Один раз. Неглубоко.

Дитмар мрачнеет на глазах. Дает мне договорить, смотря ему в глаза, но его жилы наливаются и выглядят как стальные канаты, которые вот-вот лопнут.

— Я не грязная, Дитмар.

— Что ты, блять, несешь? — он не говорит, а режет воздух ледяным тоном.

Но я вижу, что за этим льдом разгорается пламя.

— Это ты скажи мне. Скажи мне, Дитмар, что со мной не так, что ты решил оттолкнуть меня. Ты же хотел развлечься со мной, потом закрыл меня от пули, это же что-то значит… Я запуталась, я ничего не понимаю. Почему я вдруг стала противна тебе?

Он качает головой.

И делает шаг ко мне, когда замечает, что я ищу руками опору. Мне становится трудно стоять, но я хватаюсь пальцами за подоконник и на мгновение отворачиваюсь от лица Дитмара, чтобы выдохнуть.

— Значит кроме мести не было ничего, — шепчу еле слышно. — Я не нужна отцу, а значит и тебе больше не нужна. Ведь ему не отомстить через меня, ему плевать на то, что со мной будут сделать.

Я бросаюсь в сторону, желая побыстрее уйти. Пока я еще держу слезы.

— Я все поняла, — киваю. — Я бесполезна теперь.

Дитмар рывком преграждает мне путь. Резко и неожиданно, я натыкаюсь на его стальное тело и судорожно выдыхаю. Чувствую его запах и его тепло, во мне борется желание оттолкнуть его и желание прижаться сильнее. Ощутить его силу, которая мне так нужна, и его желание… Как знак, что я не никчемная, не грязная, не одинокая…

— Твою мать, Карина, — он хрипит и обхватывает меня руками, сжимая в объятиях. — Ты сведешь с ума нас обоих.

Я тянусь к нему, как утопающий к спасательному кругу. Мне необходимо почувствовать его сильные руки на своем теле и понять, что ничего не изменилось: я все такая же и я нужна ему. Верить в то, что едва отец отказался от меня, я перестала интересовать Дитмара, не хочется.

— Что ты заладила, Карина? — рычит он. — Откуда эти речи?

Он ухватывает меня за подбородок и поднимает голову, вынуждая смотреть ему в глаза.

— Ты что несешь?

— Я противна тебе, — повторяю, как попугай.

— Да блять, — он перемещает руку мне на затылок и с силой толкает на себя, впиваясь поцелуем в губы.

Дитмар больше ничего не говорит, только целует и шарит руками по телу. Он пьяно целует меня. Доказывает, как может, что я все еще привлекательна для него, все еще ему нравлюсь. Или просто успокаивает меня, появляются мысли внутри, впрочем, я тут же отгоняю их.

Дитмар поднимает меня за ягодицы и, сбросив со столешницы всё, что там было, одной рукой, усаживает туда. В сторону летит моя одежда, дрожащими руками расстегиваю его рубашку и, едва справившись с пуговицам, касаюсь его горячего, как сталь тела. На плече виднеется повязка с алым пятном и как бы я не старалась ее игнорировать, у меня не получается. Это сделали по приказу моего отца. Почему-то именно сейчас я ненавижу его больше всего.

— Не трогай, — Дитмар перехватывает мою руку и уводит ее в сторону, оставляя поцелуй на шее. — И не смотри, — следует приказ.