Прямой эфир, экзамены, тестирования, опросы стали для меня такой обычной процедурой, что я не особенно переживала перед приближающимся днем защиты. Я зачитала презентационную часть моей диссертации и окинула взглядом комиссию, которая брала тайм-аут для вынесения «приговора».

В актовом зале университета я заметила достопочтимого Резо Амашукели и подошла к нему.

— Огромное спасибо, батоно Резо, для меня большая честь — ваше присутствие здесь.

— Для меня тоже большая честь познакомиться с тобой, Морошкина. По дороге сюда я зашел в магазин и купил подарок, если бы мне не понравилась твоя диссертация, ты бы его не получила, — и господин Резо потянулся к карману. Кольцо с огромным синим сапфиром было наградой великого поэта.

— Только знай, юзгар, на этом не останавливайся, пиши, пиши много и этого научи, — сказал господин Резо и положил руку на мой выпирающий живот.

И диссертация, и десертация прошли просто великолепно. Я полностью оправдала надежду университета, но все равно была убеждена, что бюрократическая бумагомания является пустой тратой времени. Ну кому интересны мои научные труды или тема диссертации? В этом городе ведь более актуально соответствие стандартам роста и веса, чем наука. К сожалению, существует непререкаемая сверхпровинциальная догма: если ты не носишь очки с увеличительными стеклами, расчесывала волосы меньше, чем неделю назад, и не волочишь одну ногу, значит, твое серое вещество в лучшем случае предано летаргическому сну. Это, конечно же, результат плебейского мышления, ведь вокруг нас столько одержимых комплексами людей. Соответственно, общественное мнение они и формируют. Так что для блондинок в науку дороги нет.

24 июля 1999 года на свет появился Георгий Готвадзе, милое создание со взъерошенными светлыми волосами.

К тому времени я и мой отец уже полноправно разделяли заботы дочери и отца. В родильном доме отец-педиатр был неоценим.

Моя жизнь и так похожа на венесуэльский сериал, в одной семье столько всего переплелось! Когда начинаю объяснять, сколько у меня братьев и сестер, иногда сама путаюсь в своем рассказе. Значит, так: одна сестра от первого брака Талеса, один брат от второго замужества моей матери и две сестры от второго брака моего отца. Так, в принципе не особенно много. Что главное — у всех нас прекрасные взаимоотношения. Например, мои сестры с папиной стороны так любят моего брата с маминой стороны, что у них друг без друга не обходится ни одно семейное собрание, не говоря уже о том, в какой гармонии друг с другом первая и вторая Мананы-жены моего отца. Мужчины нашей семьи были удивительно «верными», и посему вторые жены папы и дедушки звались именами первых! Короче, я вас утомила!

Папа Виктор отличался большой жизненной активностью. Основатель социальной педиатрии в Грузии отчаянно объяснял непослушным медсестрам, что из-за узких протоков мне запрещено кормить грудью младенца.

— Нет, Виктор Борисович, «кормление грудью» — новая социальная программа, мы ничего не можем сделать, она должна попробовать.

— Что должна попробовать? Говорю, нельзя, это же не первый ребёнок, программа написана мною, но в случае Лали — нельзя, — ругался папа.

Мишико был так растерян появлением маленького рачинца, что в подобных спорах не участвовал, крохотное милое существо спокойно посапывало у него в руках.

Несмотря на наставления отца, медсестра все же попыталась меня потерзать.

— А ну, оставь меня сейчас же в покое! — сказала я с такой зловещей категоричностью, что она пулей вылетела из палаты и примерно через десять минут вернулась с искусственным питанием.

Семейные кланы объединились вокруг маленького Георгия и вели себя так, как будто впервые и только у них родился продолжатель рода, а весь остальной мир уже давно перешел на фотосинтез.

Сандро до безумия полюбил крохотное создание и постоянно прислушивался к мирному сопению малыша.

Маленький Георгий большей частью рос у бабушек и дедушек, я тем временем уехала в Москву для повышения квалификации на телеканале НТВ, а Мишико вместе с партнерами основывал винную компанию.

Зима 2000 года выдалась особенно холодной. По-видимому, мы все пропустили простуду Георгия, и бедный малыш горел от жара. Виктор привел лучших педиатров города, но болезнь все больше и больше побеждала обессиленного младенца. Трудно передать, в каком состоянии были мы, все члены семьи. Наступил пятый день, никто из нас и глаз не сомкнул. Ребенок перестал есть, болезнь прогрессировала. Именно в такие моменты понимаешь, насколько бессилен человек, на какие пустяки тратит время, как напрасно старается, из-за чего портит нервы! Жизнь ведь мгновение, данное на небольшой срок, а мы это кратчайшее время проводим во вражде, зависти и междоусобицах. Пропади пропадом все богатство, золото и драгоценные вещи, все никчемно по сравнению с жизнью, здоровьем.

Врачи уже не дают надежду… Боже милостивый, почему я вспоминаю тебя только тогда, когда мне очень трудно? Но ведь мы договорились, что по пустякам тебя не побеспокою, только касательно мальчиков. Умоляю, спаси его, он ведь такой крохотный и пока некрещеный…

Сабуртало, балкон дома на Будапештской улице и улыбающийся Талес… Ой, папа, как хорошо выглядишь, как я по тебе соскучилась. Помоги мне, папа, у меня ребенок погибает!

— Мордочка, все в порядке… — машет мне с балкона рукой Талес.

— Лали, Лали, жар спал, не чудо ли? У него 37 градусов! — На секунду задремавшей мне послышался счастливый голос Мишико. Эту секунду и бесконечное счастье подарил мне мой добрый ангел, мой Талес.

Дни, проведенные в Москве, наверное, одно из самых приятных воспоминаний в моей жизни. В тот период послом Грузии в России был господин Малхаз Какабадзе, и по приезде в Москву он сразу взял надо мной шефство. Почти каждый вечер Малхаз, его супруга Нино и я шли на открытие какой-нибудь выставки, на концерт или презентацию. Так было и в тот день. Малхаз позвонил мне утром и предупредил, чтобы я ничего не планировала на вечер, так как на Тверской в «Мэрриотте» проводилась церемония награждения лучших брендов года.

Гостиница была полна представителями прессы и московского бомонда. Высокий, смуглый Мамука Хазарадзе в модном полосатом костюме стоял в фойе. Он направился к нам, как только увидел, поздоровался и нервно потер руки.

— Что случилось, Мамука, дорогой, нервничаешь? — спросил его Малхаз.

— Как же нет, господин посол, столько претендентов. Куда нам до них!

— Дела не так плохи, хорошее качество никогда не теряется, — успокоил его Малхаз и пригласил Нино и меня на второй этаж в празднично украшенный зал.

В гостинице классического стиля витал головокружительный запах разного парфюма, виски и дорогих сигар, который действовал одурманивающе. Красивейшие гламурные московские дамы и утонченные, объездившие Европу русские мужчины представляли новую элитную прослойку современной финансово-устойчивой России. Все вышеупомянутое больше походило на ожесточённый поединок золота, бриллиантов и других драгоценностей на аукционе «Сотбис», чем на церемонию награждения брендов. Да, Москва тонула в роскоши! И вот настала долгожданная минута. Несмотря на то что всего пятнадцать минут была знакома с Мамукой, я всем сердцем болела за него, в конце концов он грузин, да и бренд — лучший, почему бы и нет?