Когда Помпей закончил, он закрыл мазь. Взял какую-то тряпку и начал вытирать руки. Вместе с этим встал и куда-то ушел.

Его не было слишком долго. Вернее, наверное, лишь около двадцати или тридцати минут, но мне, с моим напряжением, показалось, что не меньше нескольких часов.

За это время я опять оделась в футболку и накинула на себя одеяло. Когда Помпей вернулся, вжалась в спинку дивана и очень сильно напряглась.

Альфа на меня даже не посмотрел. С кем-то разговаривал по телефону. Как только разговор был окончен, Помпей сел в кресло и начал что-то пролистывать на дисплее. Возможно, читал почту. Многое просто удалял.

Не отрывая от него взгляд, я отметила, что волосы Помпея были мокрыми. Он ходил в душ?

— Это все? — выдавила из себя. Вопрос получился глупым, но других слов подобрать я не смогла.

— Что именно? — он приподнял бровь, но взгляд от телефона не оторвал.

— Ты сказал мне раздеться только чтобы… Ну ты понял. На этом все?

— Ты хочешь большего?

— Нет, — тут же выпалила, после чего нервно спросила: — Так ты отпустишь мою стаю?

— Нет.

Услышав такой ответ, я взвинчено поерзала на диване и, вцепившись в одеяло, подалась вперед. Но ничего произнести не успела. Помпей спокойно сказал:

— Исчезновение твоих подавителей не то, на что так просто можно закрыть глаза. До выяснения того, куда они делись, вся твоя стая будет под присмотром. Можешь не переживать, пытать их не будут. Тем, кому требуется, уже оказывают медицинскую помощь.

— Считаешь, что их мог взять кто-то из моей стаи? — я нахмурилась. Насчет этого была готова спорить.

— Если не ты сдала меня копам, кто прислал мне это сообщение? — Помпей показал мне экран своего телефона.

«Я сегодня сказал, что очень много знаю о тебе. Тебе следовало это учесть и не трогать меня».

Я вопросительно приподняла бровь. Не поняла, что это за сообщение и, когда поняла, что оно было отправлено из моего номера, вопросов только прибавилось.

— Это не я отправила тебе это сообщение, — произнесла, продолжая сумбурно смотреть на экран. Но Помпей уже в следующее мгновение убрал телефон.

— Я уже это понял. Поэтому и спрашиваю, кто в тот день брал твой телефон. Ты должна помнить. Ты же всегда таскаешься с ним и никому его не даешь. Держишь под паролем.

Я поджала губы. Учитывая то, что у меня в галерее были фотографии спящего Помпея, в том, что я паролила его и никому не давала, не было ничего странного. Вот только, я не думала, что альфа все это замечал. Хорошо хоть он не знает, что именно я так отчаянно прятала.

— Я никому не давала телефон, — сказала, качнув головой. В сознании щелкнуло и я, растерянно вспомнив, сказала: — Он у меня в тот день пропал. Черт. Это было в той гостинице. Я потом повсюду ходила вместе с Лерсоном и искала телефон, а нашла его в своем номере, хоть и уверена, что до этого его там не было. И еще я поняла, что из телефона все удалили. Контакты, видео, номера. Проклятье…

— Кто кроме твоей стаи был в гостинице?

— Никто… — нехотя прошептала. — Вернее, мне кажется, что никто. Но я не думаю, что это сделал кто-то из моей стаи. Ладно, с подавителями все возможно. Может, кто-то по ошибке просто забрал мои вещи. То есть, сделал это не специально. Но вот намеренно лазить в моем телефоне и, подставляя меня, отправлять тебе сообщение…

— До того, как я все выясню, твоя стая будет у меня, — Помпей произнес это настолько жестко, что у меня против воли по коже побежали мурашки и внутри поселилось далеко не самое приятное ощущение.

— Я не уверена в том, что потом ты их отпустишь и в том, что еще сильнее не навредишь.

— Если они к этому не причастны, я ничего им не сделаю.

— Обещаешь? — насколько же наивно прозвучал мой вопрос. Словно я была ребенком, который спрашивал о чуде. О том, что оно обязательно произойдет. Вот только, чудес не бывает и надеяться мне не на что. Особенно, когда речь касалась такого чудовища, как Помпей. Поэтому услышав его ответ, я сразу посчитала, что мне послышалось.

— Обещаю.

Резко подняв голову, я широко раскрыла глаза.

— Правда?

— Да.

Я опять поерзала и ненадолго закрыла глаза. Пыталась войти хоть в состояние хоть какого-то покоя. Понемногу получалось. Впервые за последние дни мне стало хоть немного легче.

— Можно мне хотя бы их увидеть? — спросила, открывая глаза.

— Да, конечно. Сейчас отведу к толпе пацанов свою течную омегу. Почему бы и нет? — в голосе Помпея послышалось сильное раздражение.

— Я забыла о том, что у меня нет подавителей, — буркнула, решив не комментировать его «моя омега». Пока у него находилась моя стая, решила, что будет лучше, ограничить ссоры между нами. — Кстати…

Я немного покрутилась и прислушалась к собственным ощущениям.

— У меня, кажется, сейчас нет течки. Прошла. Наверное, я подавителями сильно сбила цикл.

Помпей наклонился и сделал глубокий вдох.

— Что? — непонимающе спросила.

— Пахнешь мной.

Это я тоже не стала комментировать. И без слов Помпея прекрасно понимала, что от меня исходил его запах. Он значительно перекрывал мой и успокаивал мои омежьи инстинкты.

Все же, к сожалению, альфа для омеги много значит. Даже неполноценная близость сумела так много сделать.

Но повторения я не хотела. Вообще надеялась на то, что следующая течка будет не скоро. Или вообще больше никогда не случится. Хотя, сбитый цикл прекрасно давал понять, что она могла наступить хоть завтра. Это до ужаса нервировало.

— Я постараюсь помочь найти того, кто сдал тебя копам и того, кто написал сообщение с моего телефона. Я надеюсь, что ты так скорее отпустишь мою стаю.

— Чем же ты сможешь помочь?

— Пока что не знаю, но я готова к сотрудничеству с тобой. Тем более, этот случай напрямую касается меня.

Помпей еле заметно кивнул, но ничего не сказал. Опять посмотрев на экран своего телефона, он начал что-то там листать. Кому-то писать. Явно занимался какими-то своими делами.

Я же легла на диван и посильнее укуталась в одеяло. Думала о своем. О том, что могло помочь в этом расследовании. Еще вспомнила про Вавилона и про нашу метку. О том, что делать с ней, я не имела ни малейшего понятия.

Незаметно для себя я заснула. Проснулась лишь ближе к утру и, открыв глаза, сразу вздрогнула.

Помпей сидел на все том же кресле, словно за всю ночь не сдвинулся с места,