Я предпочла другое кафе, на той же улице, но закрытое, там предлагали отличные пирожные и широкий выбор газет. Не хотела я попадаться никому на глаза, равно как и не желала никого видеть.

Увы! В кафе сидела Пат. Она позвала меня к своему столику. Пришлось подчиниться. Пат пребывала в эйфории. Она убрала со стула сумку, освободив мне место, и без промедления стала тыкать пальцем в карту соляных разработок Штирии, развернутую на столе.

— Ну, что скажешь? Теперь я знаю, что нашла верный след. Вот доказательство.

Собственно, я охотнее расспросила бы ее про камень, который она вынесла из лесных чащоб.

— Ты знаешь, что здесь находится?

Чуть правее ее пальца располагался Криткогель. Теперь и во мне взыграло любопытство. Я подняла ее палец и прочла: «Унзинниге[25]Кира». Должна была признать, название меня насторожило.

— Вы говорите «Кира» вместо «Кирха», — произнесла Пат, подразумевая меня и местных жителей.

Мне нечего было возразить.

— Предположим, Вендлгард была действительно приверженицей некоего мистического учения, как упоминают большинство источников, и, предположим, она действительно основала здесь со своими единоверцами, так называемыми лейслингинками, маленький монастырь и маленькую церковь — без церкви какой монастырь? — которые сохранились в народной памяти как бессмысленные, ведь население воспринимало Вендлгард как не от мира сего.

Я почувствовала себя уязвленной. Как назло, именно Пат, американка, ткнула меня носом в очевидный факт. Впрочем, у меня было слабое оправдание: я никогда не увлекалась краеведением. С высокомерием аборигена я не сомневалась, что знаю окрестности, как содержимое своей сумочки.

Пока я лепетала, что об Унзинниге Кира слышу впервые в жизни, мой взгляд упал на другой квадрат карты, и я почувствовала, как кровь с бешеной скоростью побежала по жилам. Несколько южнее Грундлзее в направлении Хинтерберга стояла точка под названием Тюркенкогель.

— Удивляюсь, почему вы, местные, до сих пор не обнаружили эту связь, — сказала Пат слегка насмешливым тоном, хотя гордость так и перла из нее.

— Hold your horses![26]— возразила я, ибо ничего более оригинального не придумала.

Дурацкая фраза на фоне плавающих морских коньков появлялась у меня на компьютере, если при наборе текста я делала слишком долгую паузу.

Пат вздернула брови.

— А, воспринимай это как производственный сбой, — извинилась я за фразу. — Живя здесь и зная несколько пастбищ, монастырей и захоронений, начинаешь думать, будто знаешь все. К счастью, есть туристы, способные взглянуть окрест свежим взглядом и просветить нас.

Слова отличались благородством. Похоже, я все-таки сорвала на Пат раздражение против инспектора. Версия Пат звучала убедительно, и все же… Покусывая нижнюю губу, я оторвала взгляд от карты — и натолкнулась на приветственный жест знакомого эксперта, входящего в кафе. Я немедленно пригласила его за столик и представила ему госпожу профессоршу Патрицию Макколл. Он искренне обрадовался знакомству. Я объяснила Пат, что мой знакомый является ведущим специалистом нашего региона по изучению географических названий и народных обычаев, а также составителем карты, разложенной перед нами.

Пат аж затряслась от предвкушения удачи. Поскольку рядом не было свободного стула, я уступила свой эксперту, пожелала Пат получить ответы на все вопросы и объявила, что мне надо в аптеку.

На улице я столкнулась с Унумгангом, который куда-то очень торопился. Оказалось — в книжный магазин. Унумганг надеялся до перерыва получить заказанную книгу. Я взглянула на часы: было почти двенадцать — время, когда кайзер Франц Йозеф заносит ложку над тарелкой супа (говяжьего). Вследствие этого полдень на многие столетия стал для деловых людей звонком к обеду. Унумганг крикнул на бегу, что обязательно позвонит мне и добавит парочку деталей к делу, мне известному.

* * *

Вернувшись в кафе, я заметила, что Пат приуныла. Я слегка оперлась рукой о столик и сосредоточилась на карте. При моем росте такое положение позволяло мне видеть все так же хорошо, как если бы я сидела.

— Итак, согласно новейшим данным, название «Унзинниге Кира» никоим образом не связано с Кирхой, — подытоживал эксперт. — Слово «Кира» происходит, вероятно, от «киррен», что означает «делать тихо, медленно».

— По-местному «кирренмахен», — вставила я.

— А «Унзинниге» соответствует «непомерно», «очень-очень», «немерено».

Тогда что же означает «Унзинниге Кира»?

Пат с великой скорбью объясняла мне:

— Речь идет о понятии из области животноводства. На этом месте располагался последний выпас для коров. Им давали вволю напиться и пощипать травку, а потом гнали на бойню. Таким образом, скот успокаивали. — На нее было жалко смотреть. — Где-то там есть кусок скалы, очень напоминающий остатки церковной постройки. Думаю, надо осмотреть окрестности Оберлюпича. Там вообще-то идеальное место для часовни…

Флаг в руки. Пат легка на подъем. Если она действительно доберется до Криткогеля, название которого предположительно связано с пожарной вышкой, — слава Богу. Мне проделать такой путь, да еще и вернуться, не под силу.

Насколько я успела заметить, Пат не привыкла делиться планами на будущее. Так что лучше не расспрашивать ее о том, в каком направлении она продолжит этимологические изыскания.

Я хотела успеть на автобус. Тем паче что принятая поза не доставляла мне особого наслаждения. Я распрощалась и покинула кафе.

Автобус всегда напоминает мне о школьных годах. Несколько лет, с четырнадцати до семнадцати, я добиралась до школы, находившейся в Бал-Аусзее, на черно-желтом почтовом обтекаемом автобусике. Даже по прошествии почти полувека вид автобуса не изменился.

Больше всего мне нравились поездки зимой в послеполуденных сумерках. Мы, мальчишки и девчонки, ехали и гадали тайком, кто кого будет провожать домой и кто с кем будет целоваться, прежде чем юркнуть под родимый кров.

Унумганг обогнал автобус, совершив смертельно опасный маневр. Я поздравила себя с тем, что сижу не у него в машине. И как только жена переносит его фортели? Лизль, должно быть, прирожденный стоик. Впрочем, насколько мне известно, она не доверяет ему руль — сама ведет «ауди».

Потом, штурмуя гору по полуденной жаре, я раскаялась в своем отношении к шоферским талантам Унумганга. Я с удовольствием прокатилась бы с ним — или с кем-нибудь другим — до дома. Однако за всю дорогу меня не обогнала ни одна машина. Да и навстречу никто не попался. Профессор же наверняка был давно на Зальцбергштрассе.

Крушение теории Пат меня не слишком задело. Я, начиная с первых слов, скептически отнеслась к рассуждениям по поводу Киры—Кирхи. Что меня действительно взяло за живое, так это название Тюркенкогель. Я знала, что мне ответят, поинтересуйся я его этимологией. Наблюдательный пост, призванный предупреждать о грядущем нападении противника. И ничего конкретного, нашедшего отражение в исторических хрониках. В сущности, та же пожарная вышка. Или последняя радость коров.