Наши действия вызвали энтузиазм на «точке» и появление у нас сподвижников в лице старших лейтенантов Ивана Лобанца и Владимира Тупенко, прапорщика Николая Лобанова, а от желающих участвовать в засадах солдат не было отбоя, что позволило значительно повысить боеспособность засадных групп, улучшив качество отбора и дополнительной подготовки. Поэтому к нашему «рандеву» с душманами мы подошли уже достаточно подготовленными, опытными и уверенными в себе бойцами. И вот, в ночь на 14 декабря 1984 года «звезды сошлись»: приблизительно в 00.20 на юго-западной окраине Ходжагара на наши позиции вышла бандгруппа Джабора Сабза («сабз» — на языке дари «зеленый») численностью 15 человек.

Наша засадная группа была разделена на три подгруппы, две из которых в шутку названные мною «полками левой» и «правой руки» занимали две тактически выгодные позиции в 50 метрах друг от друга на двух сопках, у подножия которых в сторону Ходжагара протекал глубокий арык шириной 10 метров с крутыми берегами. На противоположном берегу вдоль арыка в каких-то 30–40 метрах проходила тропа, по которой душманы проникали в город. В качестве руководителя засады я находился на позиции «полка правой руки». Третья наша подгруппа занимала позицию в 100 метрах в нашем тылу на сопке, прикрывая нам «спину» от внезапного нападения противника, а в 3–4 км от нас в сопках круговую оборону занимала группа прикрытия на БТР-70 во главе с Владимиром Тупенко и Николаем Лобановым. Каждый из нас прекрасно знал порядок своих действий и страстно жаждал наконец-то добиться результата. Все началось с доклада старшего позиции «полка левой руки» старшего сержанта Владимира Терентьева о движении бандгруппы вдоль арыка со стороны Хазарбага. По моей команде она была пропущена в нашу сторону — заранее было договорено, что первым открывает огонь пулеметчик с моей позиции. К сожалению, небо было безлунным и облачным, в связи с чем видимость в прибор ночного видения была крайне слабой. Несмотря на это, находившийся рядом со мной пулеметчик РПК-74 с ПНВ ефрейтор Василий Романенко обнаружил группу противника и доложил мне о готовности к открытию огня. Я тихо дал команду: «Давай мочи». И тут нас подвела глубоко укоренившаяся у пограничников привычка вести стрельбу короткими очередями в два патрона. Когда пулеметчик по привычке дал короткую очередь — «шторки» ПНВ от вспышек выстрелов закрылись и пулемет умолк. Был слышен лишь его судорожный шепот: «Не вижу, не вижу». Пауза длилась каких-то 2–3 секунды — я привстал и с колена дал длиннющую очередь в 25–30 патронов вдоль тропы по предполагаемому местонахождению противника. А поскольку у меня к автомату был пристегнут магазин от РПК на 45 патронов, снаряженный через один патрон «трассерами», то получился веер непрерывного кинжального огня. При этом «трассеры» настолько хорошо освещали местность, что мне стали видны даже контуры нескольких бандитов, в которых они попадали. Послышались крики, и вдруг неожиданно, справа метров с пятидесяти по мне был открыт огонь головным дозором противника. «Трассеры» его длинной, казавшейся бесконечной, очереди смертельными «светлячками» устремились ко мне, хорошо освещая стрелявшего с колена «духа». Пули проходили в каких-то сантиметрах над моей головой, как струя воды с брандспойта, и опускались все ниже и ниже, а я, не отрывая от них взгляда, инстинктивно пригибался, «заваливаясь» на спину. Все было словно в замедленном кадре. И даже оказавшись на спине в «мертвой зоне», я еще несколько секунд не осмеливался пошевелиться. Впрочем, от меня уже более ничего не требовалось — мои бойцы обрушили море огня на душманов, не оставив им какого-либо шанса. Ну а мой ангел-хранитель в очередной раз уберег меня от свидания с «дамой с косой».

Кстати, стрелять с колена мне пришлось по той причине, что стрельба из автомата с пристегнутым магазином к РПК-74 лежа с упора была невозможна из-за его большой длины.

А дальше начались «приколы нашего городка». После того, как мы «положили» банду, нужно было собрать трофейное оружие и документы убитых бандитов. Но не тут-то было — убитые и раненые находились на противоположном берегу весьма глубокого арыка. Моста не было, берега высокие, крутые, спортсменов-прыгунов среди нас не было, а погода явно не располагала к водным процедурам. Поэтому по прибытию группы прикрытия мы все на БТРах в приподнятом настроении направились к месту боя на другой берег в объезд через город, используя в качестве проводников находившихся с нами сотрудников ХАД.

Однако из-за опустившегося тумана мы ошибочно въехали в город по другой, ближней, дороге, которая хоть и была правильной, но для БТР являлась труднопроходимой. Эта дорога привела нас по узенькой улочке между высокими дувалами к небольшому мосту через неширокий арык. Я находился на первом БТРе, водитель которого, не рассчитав угол поворота при въезде на мост, правым задним колесом не смог въехать на него, из-за чего бэтээр своей кормой «сел» днищем на мост, повиснув одним колесом над арыком. И хотя на скорости он передними колесами уже выехал на бровку противоположного берега, что обеспечило БТРу достаточно устойчивое положение, но продолжить движение не смог — для разгона нужно было сдать назад, что привело бы его к сползанию в арык. Впрочем, это не вызывало у меня серьезного беспокойства до тех пор, пока я не посветил фонарем вниз, чтобы определить глубину арыка. Увиденное повергло меня в шок — это был не арык, а расщелина глубиной 15–20 метров, образовавшаяся в результате землетрясения. Если бы «бетр» свалился в нее, то вытащить его оттуда было бы невозможно и пришлось подрывать. Вот тебе и сходил на засаду: «пошел за шерстью», а тут сам можешь «вернуться стриженным»: если БТР упадет в пропасть, то это будет только моя вина как командира отряда и мне, согласно действовавшему тогда законодательству, пришлось бы в течение многих лет выплачивать его полную и частичную стоимость — закон о материальной ответственности действовал даже на войне. Попробуй тогда объяснить жене, откуда у тебя «алименты» — устроит скандал: «Я тебя отпускала на войну, а не к женщинам». Прямо, как в известном анекдоте про выплату алиментов офицером.

После того как по моей команде все осторожно покинули «невезучий» БТР, мы стали искать выход из сложившегося положения. Ситуацию спас Николай Лобанов. Этот умудренный жизнью прапорщик, видя мое шоковое состояние от произошедшего, сумел убедить меня в благополучном исходе и, будучи очень опытным «технарем», инициативно взял руководство по спасению БТР на себя. По его команде один «бетеэр» стал сзади перпендикулярно «невезучему» БТРу с противоположной стороны от зависшей половины кормы и