В заключение отмечу, что Новый 1985 год мы тоже встретили в засаде. Услышав в наушник радиоприемника-«мыльницы» бой далеких кремлевских курантов, я прополз по позициям и поздравил всех с наступившим Новым годом. (Эту встречу Нового года все мы, участники данной операции, помним всю жизнь.) А через 20 минут мы заметили движение в сторону наших позиций группы бандитов БФ Кори Амира численностью более 20 человек, которые, к огромному нашему разочарованию, не дойдя до нас каких-то 200 метров, свернули в кишлак. Мы же не солоно хлебавши, на рассвете 1 января вернулись на «точку». Так закончилась моя «засадная эпопея».

Запомнилась мне еще операция в октябре 1984 года в кишлаке Карагуши, что в предгорье на юге Дашти-Арчинской равнины. Силами нашей мотомангруппы, включая заставу «Нанабад», мы утром внезапно блокировали этот горный кишлак, где по полученным разведданным находилась небольшая бандгруппа. Увидев это селение и прилегающую к нему с севера безжизненную песчаную местность, а с юга — сопки, переходящие в горы, мне показалось, что мы попали в глубокое Средневековье. Около четырех десятков глиняных домов с подворьями, окруженными высокими глухими дувалами раскинулись вдоль небольшой, в два-три метра шириной, горной речушки. Унылость этого пейзажа скрашивали только деревья — чинары, абрикос и тутовник, создававшие видимость зеленого оазиса среди песчаной пустыни. С электричеством население кишлака было не знакомо (впрочем, как и большинство других кишлаков). Непроизвольно возникло ожидание увидеть едущего на ослике Ходжу Насреддина.

Мне была поставлена задача на трех БМП блокировать ущелье с целью недопущения ухода банды из кишлака в горы. Да, только советские пограничники могли на бронетехнике по сопкам, выделывая на БМП такие «кульбиты», что аж дух захватывало, подняться достаточно высоко в горы, напрочь закупорив единственный выход из этого кишлака. Не успели мы занять позиции, как экипаж ближайшей к кишлаку БМП доложил о приближении небольшой группы со стороны кишлака. Увидев нашу БМП, душманы после скоротечной перестрелки бросились назад. В дальнейшем в результате прочесывания кишлака афганскими «сарбозами» было уничтожено более десятка мятежников, а четверо были захвачены в плен (их «на долгую и незабываемую память» запечатлел на фотографии один из офицеров заставы «Нанабад»).

В ноябре 1984 года мы участвовали в ряде операций по «проводке» автоколонн из порта Шерхан на нашу «точку» и афганских колонн с урожаем хлопка из Ходжагара в Кундуз. Из них запомнились мне операции 19, 21, 25 и 28 ноября 1984 года в районе Ходжагар — Саб-Куруг по обеспечению «проводки» афганских колонн с урожаем хлопка, отправленного местными сельхозпредприятиями Ходжагарского улусвольства в г. Кундуз. Мы в виде временных блокпостов на БМП и БТР вдоль дороги Ходжагар — Дашти-Арчи несли службу с целью недопущения нападения мятежников на эти колонны. Все эти дни мы с утра до вечера изнывали под палящим солнцем на «броне» в мучительном бездействии, поскольку душманы не предпринимали каких-либо действий против. И лишь в последний день — 28 ноября, когда мы «расслабились», бандиты внезапно обстреляли автоколонну с «хлопком» в районе кишлака Саб-Куруг. Наши бронемашины незамедлительно ответили огнем со всех стволов и они отошли. Было даже как-то обидно из-за столь быстрого окончания боя — у нас сложилось впечатление, что «духи» словно имитировали нападение. В пользу этого предположения свидетельствовал и ущерб — была повреждена лишь одна автомашина. Вполне возможно, это было результатом негласной договоренности сотрудников Ходжагарского отдела ХАД с бандглаварем Кори Амиром или с кем-то из подчиненных ему командиров групп (такое тоже зачастую имело место быть): «духи», получив какую-то «конфетку» от ХАД или афганских властей, лишь имитировали боевые действия, демонстрируя перед своим руководством активность в исполнении его указаний.

Ну а после завершения этих операций губернатор провинции Тахар Имамуддин прислал всем ее участникам памятные «заморские» подарки: каждому было вручено по перьевой авторучке (офицерам и прапорщикам — известной японской марки «Pilot», сержантам и солдатам — китайские), китайскому декоративному настольному зеркалу и книпсеру («ногтегрызке»). Из-за этих подарков мы чуть не прослыли контрабандистами со всеми вытекающими негативными последствиями. Дело в том, что пограничникам категорически запрещалось принимать какие-либо подарки от афганцев, а так как местная валюта нам не выплачивалась и, соответственно, законно ничего купить в «дуканах» (магазинах) мы не могли, то факт наличия «заморских» вещей при пересечении границы в Союз (а пересекали мы ее с прохождением погранично-таможенного контроля) автоматически считалось контрабандой. Поддавшегося «тлетворному соблазну» в зависимости от тяжести «контрабанды» ожидало дисциплинарное взыскание, либо снятие с должности с досрочным откомандированием из ДРА с лишением льгот. Не буду описывать наши ухищрения по «контрабандному» ввозу на Родину законно полученных с официального разрешения командования погранотряда «ценных» подарков весьма символичной стоимости. Пусть это останется маленькой тайной «матерых контрабандистов-пограничников». (Это были единственные подарки за все годы войны, которые были привезены мною из Афганистана.) Об этом рассказываю в качестве ответа различным злопыхателям, которые в 1990-х гг. пытались представить воинов-«афганцев» психами, контрабандистами, наркоманами и бандитами-насильниками.

Так для меня закончился 1984 год. К этому времени я уже «понюхал пороха», завоевал определенный авторитет у подчиненных и чувствовал себя опытным командиром. Сейчас же с высоты прожитых лет понимаю, что в сущности тогда я все еще оставался молодым, «не пуганым» и удачливым дурашкой с «шилом в одном месте», который еще не попадал в серьезные «передряги», не видел «настоящей крови» и не осознал, что попал на настоящую войну. Наряду с мотивами, присущими всем советским офицерам и прапорщикам, нашими поступками еще двигало и обыкновенное юношеское тщеславие, стремление доказать всем (и, прежде всего, самому себе), что ты не трус и тебе по силам выполнить любую, даже самую сложную и опасную боевую задачу. О гибели старались не думать, ибо каждый надеялся, что его минует «чаша сия». На мое счастье, Господь уберег меня и дал мне время на осознание того, куда я попал. Это осознание пришло несколько позже, когда мне пришлось по-настоящему ощутить холодное дыхание смерти, когда предательски охватывают противный липкий страх и ужас неизбежного, а в мозгу «молоточками» стучит: «Выжить, выжить, выжить!» А ты ведь еще и командир, на тебя с надеждой смотрят твои подчиненные, и ты понимаешь, что не можешь дать слабину, находишь в себе силы смахнуть этот секундный страх, начинаешь стрелять и отдавать команды, придавая уверенности и себе, и своим подчиненным. Но все это еще было впереди…

3. Сказание о борьбе с «зеленым змием», досуге в Афганистане и не только

Вопрос «Пить или не пить?» в условиях войны всегда весьма актуальный. Проведя длительное время в Афганистане, скажу твердо: стресс снимать нужно и алкоголь (естественно, в меру) зачастую являлся