– Значит, нас двое таких, – заметил он, вставая и потягиваясь.

Она беспомощно смотрела на него, видела, как поигрывают его мускулы и как плотно мягкая ткань поношенной джинсовой рубашки обтягивает его фигуру. У нее заныло под ложечкой, тело пронзила дрожь, а от нахлынувшего желания закружилась голова.

– Такая красивая кровать, – хриплым голосом сказала Сара, – но они очень дорого стоят...

– Эта – нет, – мягко ответил он. – По крайней мере что касается денег. Хотя за последние три недели были моменты, когда я спрашивал себя, не слишком ли я замахнулся. Обычно это происходило где-то около часа ночи.

Он произнес эти слова так безразлично, что она не сразу поняла, что он имеет в виду.

– Ты... сам ее сделал? – с трепетом воскликнула Сара. – Но как?

– Помнишь древесину, которая лежала во дворе?

Она кивнула.

– Но резьба... она такая замысловатая...

Сара подошла поближе и, не удержавшись, погладила одну из филенок. У основания и на передней спинке кровати Стюарт вырезал узор из деревьев и цветов, а на верхушке балдахина – традиционный рельеф.

– Стюарт, это так красиво! – восхищенно произнесла она.

– Ты не должна была пока это видеть, – сухо сказал он. – Это – мой свадебный подарок тебе.

– Ты сделал все это для меня?

Она смотрела на него, боясь, что вот-вот заплачет от избытка чувств. Слезы уже застилали ей взор, она хотела отвернуться, но не успела.

Стюарт подошел к ней и отрывисто воскликнул:

– Сара, что такое? Что произошло? Ты ведь не передумала?

Она покачала головой.

– Нет, я не из-за этого...

– Но что-то ведь случилось, – настаивал он.

– Ничего. – Она отрицательно качала головой. – Просто...

Она протянула руку к кровати – она была высокой, и на ней лежало два толстых матраца. Сара подумала, что на них будешь чувствовать себя изолированной, как на острове.

– Так что же? – продолжал настаивать Стюарт.

Он стоял совсем рядом, так близко, что когда она повернула голову, то почувствовала тепло его дыхания у себя на лице.

– Так что тебя беспокоит, Сара? – вновь спросил он, и его рука легла на матрац рядом с ее.

Взгляд Сары упал на их руки, такие разные... Его крепкая, загорелая, с коротко и аккуратно подрезанными ногтями, и ее – ногти без лака, рука тоньше, бледнее, но такая женственная и хрупкая, чего она раньше и не замечала. Конечно, ее руки совсем не походили на руки Анны, с длинными, изысканной формы ногтями, так же как руки Стюарта отличались от рук Иэна, всегда с безукоризненным маникюром. Иэн любил показуху... иногда бывал даже женоподобен.

– Ты боишься, что, когда ты станешь спать на этой кровати со мной, это окажется слабой заменой тому, как было с ним? Потому что...

– Нет-нет. Совсем не то, – отчаянно затрясла головой Сара и вдруг выпалила: – Между мной и Иэном ничего такого не было. И вообще... – она замолкла, а потом, словно боясь, что передумает, досказала, и это прозвучало одновременно мучительно и вызывающе, – вообще, ничего подобного у меня не было... ни с кем.

Она не осмеливалась взглянуть на него. Глаза наполнились слезами, она попыталась сморгнуть их и уставилась на кровать. Поглядев на себя словно бы со стороны, Сара увидела жалкое, дрожащее существо.

Она почувствовала, как рука Стюарта гладит ее по голове. Его прикосновение успокаивало, утешало, снимало напряжение, но горло все еще сжималось от подавляемых рыданий. Его рука соскользнула к щеке, он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Но она не могла заставить себя взглянуть на него.

– И ты боишься, – нежно произнес Стюарт, кивнув в сторону кровати, – боишься всего того, что это олицетворяет, потому что это незнакомо тебе, непривычно.

Его голос звучал так спокойно и с таким пониманием, что Сара кивнула головой и перевела дух:

– Да.

Господи, она ведет себя как полная идиотка. А он еще хочет жениться на ней.

Стюарт так долго молчал, что ее снова начал бить озноб. Он все еще держал в ладони ее подбородок и почти рассеянно поглаживал щеку большим пальцем.

Потом мягко сказал:

– В этом нет ничего страшного. Обещаю тебе, все будет хорошо.

Она хотела объяснить, что она не его боится и даже не близости с ним. Она боится разочаровать его, боится быть отвергнутой как неподходящая женщина, не способная удовлетворить его в браке. Но, прежде чем она набралась смелости объяснить это, он, опередив ее, медленно произнес:

– Я сейчас тебе это покажу.

Покажет ей.

Вскинув голову, Сара взглянула на Стюарта широко раскрытыми от смущения и неожиданности глазами. От этого резкого движения его палец плотно прижался к уголку ее рта. То ли от прикосновения, то ли от общего потрясения, но она приоткрыла рот и нервно облизала губы кончиком языка.

Он наклонил голову, и она почувствовала, что он сейчас ее поцелует. Его твердый взгляд дурманил ее, и она перевела глаза на его рот, но это оказалось еще хуже, так как сердце начало колотиться в бешеном ритме. Она пробормотала что-то в знак протеста, но не сделала ни малейшей попытки отстраниться, когда он обнял ее.

Он целовал ее раньше, и она могла догадаться, чего можно ожидать. Но почему-то на этот раз поцелуй подействовал на нее сильнее, был более чувственный. Она беспомощно приоткрыла рот и сама потянулась к его влажным и теплым губам.

Он что-то произнес, а она лишь вся затрепетала, ничего не соображая в порыве чувств, охвативших ее.

Руки Стюарта гладили Сару по спине, обнимали за талию, притянули к себе так крепко, что она грудью прижалась к нему. Волна его тепла захтестнула ее, и Сара почувствовала, что у нее дрожат колени. Она слегка застонала, и тут же поцелуй сделался мягче, словно ее зов к нему нашел отклик.

Его руки шаловливо играли с ее волосами, гладили их, и она замерла от непередаваемо приятных ощущений. Стюарт, не отрывая губ, произнес ее имя, и это прозвучало как требование. Сара вздрогнула.

Теперь он слегка покусывал ее губы и нежными круговыми движениями водил пальцами по голове, расслабляя и успокаивая ее.

Он стал осторожно отстраняться, а ей хотелось сказать ему, что ей необходимо тепло и мощь его тела. Выговорить эти слова было выше ее сил, поэтому она молча прильнула к нему, вцепившись пальцами в твердые мускулы его плеч и глядя на него широко открытыми, изумленными глазами. Губы ощущали приятную боль от его поцелуя.

Стюарт убрал руку с ее головы и, изогнувшись, слегка отстранился. Она отпрянула при этом назад, а он, увидев боль в ее глазах, тоже с болью в голосе произнес: