– Заходите.

Пастернак открыл дверь и пропустил девушку вперед. Марин Гроза стоял рядом с кроватью. На нем был халат, но девушка видела, что под ним ничего не было.

– Это Бисера, – сказал Пастернак. Имени Грозы он не назвал.

– Добрый вечер, дорогая. Проходи.

Пастернак вышел, тщательно закрыв за собой дверь, и Марин Гроза остался наедине с девушкой.

Она подошла к нему и соблазнительно улыбнулась.

– У тебя здесь так уютно. Давай я разденусь, чтобы было еще лучше. – Она принялась снимать платье.

– Нет. Не раздевайся, пожалуйста.

Она удивленно посмотрела на него.

– Разве ты не хочешь…

Гроза подошел к шкафу и вытащил оттуда хлыст.

– Вот что я хочу.

Понятно. Ему хотелось почувствовать себя рабом. Странно. Он совсем не походил на такой тип мужчин.

«Кто их поймет», – подумала Бисера, а вслух сказала:

– Конечно, милый. Если тебя это заводит…

Марин Гроза снял халат и повернулся к ней спиной. От вида израненного тела ей стало не по себе. Вся спина была покрыта зарубцевавшимися шрамами. В его глазах было нечто такое, что поразило ее, а когда она поняла, что это было, она поразилась еще больше. Это была печаль. Этот человек страдал от невыносимой боли. Зачем он хотел, чтобы его отхлестали? Она смотрела, как он подошел к стулу и сел на него.

– Сильно, – приказал он. – Бей меня очень сильно.

– Ладно. – Бисера взяла длинный хлыст. Она и раньше сталкивалась с проявлением садомазохизма, но здесь было что-то такое, чего она не понимала. «Это не мое дело», – подумала она. – «Главное, получить деньги и домой».

Она размахнулась и ударила хлыстом по его спине.

– Сильнее, – простонал он. – Сильнее.

Он корчился от боли всякий раз, когда хлыст опускался на его спину. Раз… Еще раз… Еще и еще… Все сильнее и сильнее. Видение стало появляться перед глазами. Сцены изнасилования его жены и дочери. Хохочущие солдаты со спущенными штанами переходили от женщины к ребенку, ожидая своей очереди. Когда хлыст терзал его тело, он снова услышал умоляющие крики жены и дочери, становившиеся все слабее и слабее. Скоро их окровавленные тела неподвижно замерли на полу.

– Сильнее, – застонал Гроза. При каждом ударе он чувствовал в паху лезвие ножа, когда его кастрировали. Он еле дышал.

– Позови… – голос сорвался. Легкие были парализованы.

Девушка остановилась.

– Эй! С тобой все в порядке?

Она увидела, как он рухнул на пол, его открытые глаза смотрели в никуда.

– На помощь! На помощь! – закричала Бисера.

Лев Пастернак вбежал с пистолетом в руке. Он увидел лежащее на полу тело.

– Что случилось?

Бисера билась в истерике.

– Он умер! Он мертв! Я ничего не делала. Я только хлестала его, как он просил. Клянусь!

Живший на вилле врач появился через несколько секунд. Он нагнулся, чтобы осмотреть тело Марина Грозы. Мышцы были твердыми, а кожа посинела. Он поднял хлыст и понюхал его.

– Ну что?

– Черт возьми! Кураре. Это экстракт из одного южноамериканского растения. Инки смазывали им свои стрелы, чтобы убивать врагов. Через три минуты нервная система полностью парализуется.

Оба мужчины стояли, беспомощно глядя на своего мертвого лидера.

* * *

Благодаря спутниковой связи о смерти Марина Грозы узнали во всем мире. Льву Пастернаку удалось скрыть от прессы подробности убийства. В Вашингтоне президент встретился со Стэнтоном Роджерсом.

– Как ты думаешь, Стэн, кто стоит за этим убийством?

– Или русские, или Ионеску. Впрочем, это одно и то же. Им не хотелось нарушать статус-кво.

– Значит, нам придется иметь дело с Ионеску. Ну что ж. Надо ускорить назначение Мэри Эшли на должность посла.

– Она уже в пути. Никаких проблем не будет.

– Хорошо.

* * *

Услышав новость о смерти Грозы, Ангел улыбнулся. «Это произошло раньше, чем я предполагал».

В десять вечера зазвонил личный телефон Контролера. Он снял трубку.

– Алло.

Он услышал гортанный голос Неусы Муньес.

– Ангел прочитал сегодня газету. Он говорит, чтобы деньги положили на его счет.

– Передайте ему, что мы немедленно займемся этим. Мисс Муньес, скажите ему, что я очень доволен его работой. Возможно, нам скоро понадобится вновь воспользоваться его услугами. Дайте мне номер телефона, по которому я могу позвонить вам.

Последовала долгая пауза, и наконец она сказала:

– Да. – Она продиктовала номер.

– Отлично. Если Ангел…

В трубке послышались гудки.

Проклятая стерва.

* * *

В то же утро деньги поступили на счет в Цюрихе, а еще через час их перевели в один саудовский банк в Женеве. «Сейчас надо быть осторожным», размышлял Ангел. – «Проклятые банкиры так и стараются ободрать тебя до нитки».

Она не просто упаковывала вещи. Она упаковывала свою жизнь. Она прощалась с тринадцатью годами счастья, памяти и любви. Она навсегда прощалась с Эдвардом. Это был их очаг, а теперь он станет просто домом, в котором будут жить чужие люди, не знающие той радости и печали, слез и смеха, что знали эти стены.

Дуглас и Флоренс Шайферы были в восторге от того, что Мэри согласилась стать послом.

– У тебя все получится, – уверяла Флоренс Мэри. – Мы с Дугом будем скучать по тебе и детям.

– Обещайте, что приедете к нам погостить в Румынию.

– Конечно, приедем!

На Мэри навалилась масса дел, огромное количество всевозможных обязательств. Она составила целый список:

Позвонить в компанию по перевозкам, чтобы они забрали вещи, которые мы пока оставляем.

Позвонить молочнику, чтобы не приносил молока.

Позвонить, чтобы не приносили газеты.

Оставить на почте новый адрес.

Подписать бумаги на сдачу дома. Заплатить по счетам.

Перекрыть воду в доме.

Не паниковать!

* * *

Декан Хантер помог ей уладить все университетские дела.

– Я найду кого-нибудь, кто будет вести ваши группы. Но студентам будет вас не хватать. – Он улыбнулся. – Я уверен, что мы будем вами гордиться, миссис Эшли. Удачи вам!

– Спасибо.

* * *

Мэри забрала детей из школы. Надо было еще решить вопрос с билетами на самолет. В прошлом подобными делами занимался Эдвард, и Мэри воспринимала все как должное. Теперь Эдварда не стало. Но он был в ее памяти, в ее сердце, откуда он не исчезнет никогда.