М. Башир Баз, руководитель комапании Askari Aviation, предоставляющей вертолеты. Теперь правительство требует, чтобы каждая альпинистская экспедиция регистрировалась в Askari и вносила возвратный залог в шесть тысяч долларов. Но, по словам генерала, в 2008 году это сделали только три четверти экспедиций. «Нет залога – нет эвакуации», – отмечает Баз.

В кабинете генерала в Исламабаде на рабочем столе под стеклом лежит наклейка на бампер, и любого, кто обращается за услугами, он просит прочесть, что там написано. «Правильные суждения – результат опыта, а опыт – результат неправильных суждений». Если альпинисты отказываются платить, генерал неодобрительно качает головой, представляя легионы романтиков, оторванных от реальности и идущих к Дикой горе.

* * *

Экспедиции 2008 года установили базовый лагерь на морене в трех километрах от подножия К2 вне досягаемости лавин. Желто-зеленые купола палаток вырастали изо льда как грибы, на тентах красовались баннеры спонсоров. К концу июня это был многонациональный палаточный городок с населением в сто двадцать человек. Из палаток доносились смех и рок-музыка, генераторы урчали среди груд электрокабелей, мокрые носки сушились на веревках, солнце нагревало солнечные батареи.

Многие считали это место хорошим, но первое, что почувствовал Чхиринг Дордже, была вонь. Запах шел из братской могилы, расположенной к югу, на возвышении между ледниками Савойя и Годвин-Остен. Мемориал Гилки, пирамида из камней в два с половиной метра высотой – своего рода могила Неизвестного солдата на К2.

Тут и семейные фотографии, и непрочитанные письма. Потрепанные буддистские шарфы – хадаки в основании пирамиды напоминают размотанные льняные ленты, в которые оборачивают мумии. В жаркие дни отсюда исходит запах разложения, пропитывающий волосы и одежду тех, кто решил постоять у мемориала. Металлические пластины, закрепленные на камнях, сверкают в лучах солнца. На них выгравированы имена погибших на горе и даты начиная с 1939 года.

Мемориал Гилки – неприятная необходимость, потому что тела редко удается спустить с горы целиком. Семьи погибших на Эвересте иногда нанимают специальную поисковую команду, которая спускает умершего. На К2 такого не бывает. Дикая гора пожирает своих жертв долгими зимами. Тела перетираются льдом и камнями, и десятилетия спустя гора отдает их по частям в лавинных выносах.

Товарищи Арта Гилки в 1953 году сложили пирамиду в память о нем, и возникла мрачная традиция. Альпинисты во избежание антисанитарии относят к мемориалу пальцы, кости таза, ру´ки, го`ловы и но`ги, которые находят в тающем снеге ледника. Хоронить останки под мемориалом Гилки кажется более уважительным, чем оставлять их воронам. Более полувека мемориал – не просто место захоронения мертвых, но и предостережение живым. Альпинисты, собирающиеся взойти на К2, приходят к пирамиде, чтобы лишний раз осознать, во что ввязались.

Чхиринг считал это нелепостью. В 2008 году он одним из первых прибыл в базовый лагерь, чтобы подготовить его для клиентов. И было отвратительно спать и есть в непосредственной близости от трупов. Останки замерзали ночью, оттаивали утром, нагревались днем, чтобы ночью снова замерзнуть. Чхиринг беспокоился, что таким образом души умерших не могут покинуть телесную облочку, страдают и хотят освободиться и что богиня горы страдает вместе с погибшими. «Я не подходил близко к мемориалу», – сказал он. Он также предупредил своего друга Эрика Мейера, чтобы тот держался от пирамиды подальше.

По мнению Чхиринга, умершие заслуживают лучшего обращения. Шерпы и многие другие буддисты предпочитают кремировать мертвых. Дым уносит дух в небесное царство, как это было с матерью Чхиринга. Если человек умирает в высокогорье, где нет деревьев и не из чего сложить костер, кремацию заменяют так называемыми небесными похоронами. Иностранцы считают этот обычай варварским (Китай запрещал проводить небесные похороны в Тибете с 1960-х по 1980-е годы), но для Чхиринга это священный способ дать свободу душе. Буддистские ламы относят тело на специальное место. Воскуривая благовония и читая мантры, они разрубают труп на куски и дробят кости. Эти приготовления привлекают стервятников, которые затем съедают плоть, а душа уносится в небо, которому и принадлежит. Души внутри мемориала Гилки не получили освобождения ни посредством кремации, ни с помощью небесных похорон, и это не нравилось Чхирингу.

Он решил побольше узнать о характере богини К2 и пошел к шерпе Пембе Гьялдже, участнику голландской команды. Пемба принадлежал к Палдордже, древнему шерпскому клану из Солу-Кхумбу, то есть находился на вершине в шерпской иерархии, шесть раз восходил на Эверест и обучался в престижной Национальной школе лыжного спорта и альпинизма в Шамони во Франции. Пемба, как и Чхиринг, шел на К2 как полноправный участник экспедиции. Пемба обычно молча следил за дискуссиями альпинистов, предлагал несколько простых и логичных решений, затем снова погружался в молчание. Такое поведение раздражало Чхиринга, поэтому он передумал и решил посоветоваться кое с кем другим. Он позвонил своему ламе по спутниковому телефону Thuraya. Звонки тарифицировались по два доллара за минуту.

Нгаванг Осер Шерпа ответил не сразу, потому что молился у ступы Боднатх. «Я не могу с такого расстояния понять, какое настроение у Такар Долсангмы», – сказал он. Он посоветовал Чхирингу провести пуджу и обратить внимание на реакцию горы. «И не поднимайся во вторник, – добавил он. – Это неблагоприятный для тебя день».

Закончив разговор, Чхиринг стал складывать в центре лагеря чортен из камней. К этой пирамиде он привязал веревку с буддистскими молитвенными флажками. На красных, голубых, белых и желтых лунг-та – в переводе с тибетского «конях ветра» – были написаны мантры. Эрик и другие альпинисты тоже приняли участие в обряде. Поднялся ветер. Флажки развевались, распространяя по лагерю благословение. Чхиринг знал, что Такар Долсангма здесь. Он повторял мантры, прося богиню о заступничестве и прощении. Затем он прислонил свой ледоруб и кошки к чортену, поставил рядом тарелку с рисом в надежде, что богиня примет подношение, благословит снаряжение и простит рану, которую они вот-вот ей нанесут. Чхиринг зажег благовония и осы`пал лица своих друзей мукой, что означало, что он желает им жить, пока они не постареют и не поседеют. Наконец, он попросил у богини разрешение на восхождение.

Обряд не удался. Богиня не была благосклонна. В ту ночь лавины с грохотом сходили по склонам горы, и было видно, что на вершине дуют сильные ветры. Потом целую неделю К2 пряталась в облаках. Когда 15 июня в базовый лагерь прибыли участники экспедиции «Прыжок с разбегу», Чхиринг понял, кто был проблемой: начальник Пасанга Ламы.

Не только Чхиринг считал присутствие мистера Кима дурным предзнаменованием. «Я молился о том, чтобы гора не узнала мистера Кима», – сказал Нгаванг Бхоте, повар корейской команды. Несмотря на то что Ким делал все, чтобы его команда была одной из наиболее хорошо экипированных в базовом лагере, шерпы недолюбливали его после