— Мне кажется, он уже бракованный, — задумчиво вымолвила женщина, выключая камеру. — Сомневаюсь, что в ближайшее время Семен Семенович сможет вернуться к работе.

— Может, по гарантии поменяют? — предположил мужчина. — Незаменимых людей нет. А самое смешное, дорогая, будет заключаться в том, если по возвращении с больничного Семен Семенович будет объявлен мучеником и останется руководителем управления. Чует мое сердце, что так и будет, ведь кого сейчас интересует общественное мнение? Решат вопросы по-пацански, назовут обвинения наветами злопыхателей… Может… того его?

Фонари приблизились, две зловещие тени нависли над его измученным телом. Мужчина съежился, напрягся, слезы брызнули из выпученных глаз. И завыл — так тоскливо, что злоумышленники немного смутились.

— Да ладно вам, Семен Семенович, мы же шутим, — сказала женщина.

— Вашей безопасности ничто не угрожает, — добавил мужчина. — Через несколько минут мы позвоним вашей супруге — наверняка она вызвала полицию, та приехала и уже обшаривает окрестные леса с собаками. Вас найдут, не сомневайтесь, мы сообщим точные координаты. Вам нужно продержаться всего лишь полчаса, сохраняйте спокойствие. Согласен, немного холодно в лесу, муравьи беспокоят, страшновато в меру… кстати, дорогая, ты слышала, что в наших пригородных лесах стали вновь появляться волки? Голод их гонит из чащи, еды в природе почти не осталось… Улыбнетесь на прощание, Семен Семенович?

Отогнув дверь специальным инструментом, двое в масках просочились в двухкомнатный номер на последнем этаже гостиницы «Сибирь». Замыкающий высунулся в коридор, устланный мягкой дорожкой, убедился, что он пуст, мягко прикрыл дверь и подмигнул сообщнице. Та сделала выразительный жест обеими руками, мол, только после вас, сэр. В номере, обставленном со вкусом и почти роскошно, было весело. Слышалось сдавленное хихиканье и странные утробные звуки, похожие на те, что издает молодой отец, шутливо стращающий своего карапуза Букой. Волнистые портьеры были задернуты. Зеркальный столик украшали изысканные угощения: открытая коробка конфет, ваза с манго и виноградом, шампанское, фужеры, початый коньяк. На кровати, застланной шелковым бельем, сидела в позе турка юная особа с распущенными золотистыми волосами и сдавленно хрюкала, натужно демонстрируя, как ей весело. Из одежды на особе были только трусики — такие крохотные, что их… практически не было. Щупленькое тельце с непропорционально развитой грудью отливало загаром, лоснилось от пота. А по ковру, издавая те самые утробные звуки, ползало на четвереньках странное существо. В принципе, это был мужчина. Уже в годах, плешивый, с барсучьими щеками, не в меру упитанный, высокий, грузный. Возможно, солидный, если хорошенько его одеть. На голое тело было натянуто прозрачное женское дезабилье, едва прикрывающее кости таза, оно трещало по швам, голова была повязана такой же прозрачной косынкой. Он кривлялся, как невоспитанный подросток перед клеткой с обезьянами. Состроил придурковатую рожу, высунул язык, затем подполз к краю кровати, гавкнул, делая вид, что сейчас бросится. Девчонка ойкнула, немного отстранилась, не меняя позы. Толстяк загоготал, завертелся волчком, демонстрируя нехарактерную для своей массы подвижность. Пополз по комнате… и вдруг уткнулся в ноги постороннего человека.

Перестроиться было сложно. Затормозив, он тупо рассматривал миниатюрные ноги в серых кроссовках со знаменитыми полосками «Адидас», возникшие ниоткуда. Начал поднимать свой взор выше, еще выше… пока не уперся в объектив снимающей его камеры. Доходило, как до жирафа. Когда дошло, показалось, словно булавой огрели. Изменились мимика, цвет кожи, реакция зрачков, скакнул пульс, артериальное давление… Он стал багровым, как черешня, затряслась губа, отвисла челюсть, а язык остался болтаться в подвешенном состоянии.

— А ну, отставить! — внезапно рявкнул он громовым голосом и поперхнулся, когда к виску приставили ствол. Начал отползать, виляя задом. Уперся в кровать и сел. Затем чисто женским движением одернул сорочку, не прикрывающую ничего, стиснул колени. Мужчина задыхался от страха и непонимания, что случилось и как себя вести. Для того чтобы выработать линию поведения, нужно было хорошенько поразмыслить.

— Вот черт, — сказала девчонка, делая до неприличия большие глаза. Немного подумала и прикрыла грудь ладошками.

— Одевайтесь, Яна, — сказал мужчина, не отводя ствола от трясущегося от страха господина. — Мы знаем, кто вы такая, знаем, сколько месяцев вам осталось до совершеннолетия, а также знаем, сколько вам платит этот господин за «невинные» утехи, и примерно представляем, как вы к ним относитесь. Если не хотите, чтобы обо всем узнали родители, школьные учителя и подруги, держите язык за зубами. Никакой полиции. Живо одевайтесь, стараясь не попадать в объектив камеры, и уходите! Да без шума, чтобы ресепшен не всполошить. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да уж не дура… — пробормотала златовласка. Она одевалась с такой скоростью, что позавидовал бы новобранец. Моргнуть не успели, как девчонка набросила на плечи тоненькую куртку с кучей застежек, подхватила сумочку и унеслась, хлопнув дверью.

— Ты уверен? — спросила женщина.

— А то, — не менее лаконично отозвался спутник. — Не будем множить сущности.

— Какого черта?! — взревел мужчина в женском дезабилье, срывая с головы косынку. — Что вы себе позволяете?! — Но с места не сдвинулся — дуло пистолета смотрело в лоб, а женщина продолжала снимать. — Кто вы такие, пропади вы пропадом?! — и, кажется, сообразил, глазки забегали, устремились за кровать в сторону окна.

— Практикующие проктологи, — усмехнулся налетчик в маске. — А будете дергаться, Федор Григорьевич, в полной мере убедитесь, что так и есть. Как вам не стыдно: взрослый человек, наряжаетесь в женщину, склоняете к сожительству несовершеннолетнюю, а это, между прочим, лишение свободы сроком до четырех лет.

— Но она сама захотела… — прохрипел толстяк.

— Не захотела, а не возражала, — поправил налетчик. — Спорить не буду, налицо обоюдное согласие — девочка опытная в… хм, житейском плане. Та еще штучка — хитрая, изворотливая, половую жизнь ведет с четырнадцати лет. Вот поэтому до четырех, а не до шестнадцати. Но мы отвлеклись — это не такое уж нарушение закона, невинная шалость на фоне ваших прочих достижений — всего лишь своеобразное проведение досуга, отдых от семьи. Простите, Федор Григорьевич, но я должен представить вас нашим будущим зрителям. Генерал-майор Баранов, заместитель командующего частями и соединениями, дислоцированными в нашем гарнизоне. Человек, ответственный за организацию жизнедеятельности и боевую подготовку более чем десяти тысяч военнослужащих. В ведении Федора Григорьевича задачи военного строительства, организационно-штатные мероприятия, обустройство военных городков, вопросы капитального и текущего ремонта, состояние вооружений и боевой техники, а также организация воспитательной работы с личным составом. Надеюсь, наши зрители понимают, что речь сегодня пойдет о коррупционных преступлениях в Российской армии…

— Ах ты, сука!!! — взревел бравый генерал в ночнушке. Помутилось в голове, сообразил, что эти двое пришли не хвалить его. Резво подпрыгнул, игнорируя пистолет… и тут же получил по голове рукояткой. Свалился обратно, схватился за голову, глаза помутнели и опять скосились куда-то в сторону.