Платье оказалось слишком коротким для нее и тесным в груди, но, несмотря на возраст, ткань была довольно крепкой: можно не опасаться, что она лопнет при первом же неосторожном движении.

Подол не прикрывал щиколотки и ступни Филиппы, и она подумала, что, наверное, выглядит весьма нелепо в блеклом и тесном платье, юбки которого развеваются над лодыжками.

Дайнуолд поступил достойно, найдя для нее новую одежду взамен порванной, решила Филиппа, но тут же напомнила себе, что именно он и разорвал прежнюю. Девушка снова почувствовала приступ гнева, хотя где-то в глубине души еще теплились воспоминания о прошлой ночи, когда Дайнуолд долго смотрел на нее, а затем целовал ее грудь. Эти ощущения были удивительными и, по правде говоря, очень приятными, но сейчас они казались Филиппе чем-то нереальным, вроде сна.

Девушка спустилась в зал и позавтракала свежим молоком, козьим сыром и мягким хлебом. Ей даже в голову не пришло пропустить работу. Когда она вошла в ткацкую, старая Агнес распекала Страшилу Горкела за то, что он слишком медленно чинит сломанный станок. Филиппа остановилась, молча наблюдая за перебранкой, пока старуха не заметила ее.

— Хозяйка, Горкел жалуется на гнилую древесину, но я все равно заставлю его закончить ремонт! — воскликнула она. — А Принк грозится прийти и всех нас отстегать. Подумать только он все еще жив! Марго сказала, что этим утром он поел и сам добрался до уборной. Чтоб у него ноги поотсыхали! Он все нам испортит!

— Пусть только попробует! — Филиппа жаждала борьбы, ей нужно было на ком-то сорвать свое плохое настроение, и Принк как никто другой подходил для этого…

Когда Филиппа объявила перерыв на обед, оказалось, что Дайнуолд с полудюжиной мужчин ранним утром покинул Сент-Эрт и отправился неизвестно куда — по крайней мере от нее скрыли цель их поездки.

Самое подходящее время, чтобы сбежать, промелькнуло в голове у Филиппы, но мысли ее перебил скрипучий голос Агнес.

— Выглядишь как принцесса, которая выросла из своего платья, — заметила служанка, жуя кусок курятины. — Эта одежда принадлежала бывшей хозяйке, леди Анне. Она была очень миниатюрной, но и сердце у нее было тоже маленькое. Да уж, вот кого нельзя была назвать милой! Эдмунду повезло, что сейчас рядом с ним ты, а не его настоящая мать. Наш хозяин изрядно натерпелся от нее — у леди Анны был прескверный характер; когда она умерла, он радовался, я знаю, хотя и старался сделать вид, что горюет. Старая Агнес глубокомысленно закивала, поглядывая на Филиппу, которая от удивления раскрыла рот.

— Хозяин быстро наградит тебя ребенком, а затем, как и подобает, женится на тебе. Твой отец — лорд, а это делает тебя леди — и все будет хорошо. — Агнес еще раз кивнула, довольная своими умозаключениями, и повернулась к Горкелу.

Филиппа вышла из мастерской. В голове засели слова старой служанки. Стать женой хозяина Сент-Эрта? Негодяя, который украл принадлежащую лорду Генри шерсть, а заодно и ее, Филиппу? Конечно, это произошло случайно, но все же… Филиппа покачала головой, глядя на быстро темнеющее небо. Очевидно, прежде чем жениться на ней, Дайнуолд должен сначала сделать ей ребенка. Но она не хочет его, она не хочет его ребенка! Она хочет уехать к… К кому? К Вальтеру в Крандалл? К этому почти незнакомому человеку, еще более чужому ей, чем Дайнуолд?

— Надо войти в дом, потому что скоро начнется дождь.

Филиппа обернулась и увидела Эдмунда.

— После дождя пшеница лучше растет, да он и не будет слишком долгим. Не растаем. — Филиппа улыбнулась мальчику. — Кажется, ты в это время должен делать уроки?

— На лице Эдмунда промелькнуло виноватое выражение. — Пошли найдем отца Крамдла. Мне давно пора с ним познакомиться.

— Он не захочет тебя видеть. Мой отец вчера сорвал с тебя платье и унес к себе. Ты всего лишь лю…

— Не стоит произносить это слово вслух, Эдмунд. Я вовсе не любовница твоего отца, понимаешь? Я леди, и твой отец не осмелился… э-э-э… обидеть меня.

Эдмунд некоторое время обдумывал ее слова, затем кивнул:

— Точно. Ты леди, только очень уж большая леди. А уроки мне ни к чему.

— Как это ни к чему? Ты должен научиться читать, считать и писать, иначе тебя обманет управляющий или кто-нибудь другой, кому представится такая возможность.

— Эта и мой отец говорит. Ой, это! — быстро поправился Эдмунд, прежде чем Филиппа успела открыть рот.

— Завтра у тебя появится новая туника, а также крепкие сапожки. — Филиппа улыбнулась. — Ты будешь выглядеть как молодой хозяин Эдмунд из Сен-Эрта. Нравится?

Мальчика явно не заинтересовала эта радужная перспектива. Он залихватски поддал грязной ногой камешек и с загадочным видом посмотрел на Филиппу.

— Папа отправился мстить, — важно сообщил он. — Потому что он зол на человека, который его ненавидит и вчера ночью сжег всю пшеницу на южных землях Сент-Эрта.

— Кто этот человек? Эдмунд пожал плечами.

— И долго будет отсутствовать твой отец?

— Он сказал — неделю, может быть, дольше.

— А как он узнал о сожженной пшенице?

— Круки пропел ему об этом; папа дал ему такого пинка, что у того все кости загремели.

— Могу себе представить. И как только Круки ухитряется первым узнавать все новости?

— Он никому об этом не рассказывает.

— Если он действительно сообщает полезные сведения, то, я думаю, ему можно простить ужасные стишки.

— Да. И еще папа сказал, что только он может пинать Круки, потому что Круки — его личный шут, а значит, находится под его защитой.

— Эдмунд снова пожал плечами. — Круки всегда все узнает первым. Может быть, он, как и ты, колдун; только в отличие от тебя он вовсе не глупая девчонка.

Ничего себе дружеский разговор, подумала Филиппа.

— Вон идет отец Крамдл, — внезапно сказал Эдмунд.

Филиппа подошла к священнику и представилась. Девушке было приятно, что тот не прятал глаза и вежливо разговаривал с ней. Она оставила Эдмунда с отцом Крамдлом, попросив мальчика делать все, что ему скажет учитель.

— Дылда! Дубовая голова! Ведьма! — прошипел ей в спину Эдмунд.

Филиппа снисходительно улыбнулась и пошла искать оружейника — огромного старика по имени Проктор, у которого был всего один глаз, да и тот все время слезился. Она очень обрадовалась, узнав, что Проктор уже вырезал заготовки для обуви, включая и пару для нее. Филиппа отнесла куски кожи к старой Агнес, которая тут же усадила женщин стачивать башмаки.

И только значительно позже Филиппа вспомнила о побеге. Почему бы нет? Она замерла, сообразив, что весь день вела себя словно хозяйка замка Сент-Эрт. Какая глупость! Она пленница, ее положение хуже, чем у самой последней служанки, и для Дайнуолда она всего-навсего девка…

Филиппа прервала свои размышления, так как заметила стоящего неподалеку Алайна. Тот беседовал с мужчиной, которого девушка здесь раньше не встречала. На ее взгляд, разговор был очень дружелюбный. Затем Алайн передал незнакомцу какой-то сверток, после чего мужчина скрылся за бараками для солдат, а управляющий быстро оседлал лошадь и выехал из крепости. Интересно! Филиппа не раздумывая прошла через зал и примыкающие помещения и оказалась в маленькой комнатушке Алайна.