— А тренироваться когда можно? — спросил я.

— В это же время можешь и тренироваться, — он пожал плечами. — Или в другое, можешь, если братва не против. Эй, братва, вы как? Поможете музыканту бицуху накачать? Обижать не будете?

— Да ты чо, Француз? — подал голос любовавшийся своей бицухой качок. — Зачем нам его обижать? Неспортивно это даже.

— Точно, пусть сначала накачается! — заржал «золотой зуб».

— Да в любое время пусть приходит, что уж! — смилостивился «двадцатка на поясе». — Будет у нас свой домашний волосатик.

Надо же, какое трогательное единодушие… Босс качалки приказал, все тут же забыли, что минуту назад на меня наезжали. И прониклись ко мне нежной симпатией.

— Получается, мы договорились? — я смотрел Фрунцузу прямо в глаза. По идее, подать мне руку он и не должен. Все-таки, уборщика нанимает, взаимозачетом, а не финансового консультанта.

Не подал. Просто кивнул, но вполне доброжелательно.

— Договорились, — сказал он. — Так что приходи с формой, можешь начинать с сегодняшнего дня.

На улицу я вышел уже весьма в благостном настроении. Ясен пень, первым желанием было отложить начало занятий на завтра, но эту мысль я быстро запинал. Вернулся домой, быстро нашел в своем идеально упакованном шифоньере спортивный костюм и кеды. И вернулся в тренажерку.

В сущности, нет разницы — занимаешься ты в современном и высокотехнологичном фитнес-центре или такой вот подвальной тренажерке. Результатов можно везде достичь. Как и не достичь.

Главное было не перетрудить в первый же раз доставшееся мне субтильное тело.

Подвальная качалка была для меня штукой новой, раньше я в такие не ходил. Все удобства этого места состояли из двух вещей — раздевалки и туалета. Раздевалка представляла собой крохотную комнатушку в дальней части буквы «Г». Никаких кабинок там не было, только крючки на стенах и одна длинная спортивная скамейка. Сортир примыкал к раздевалке, там было два унитаза и раковина. Все остальное место занимали скамьи для жима, штанги, гантели и прочее разномастное железо или то, что можно было таким образом использовать. Приспособа для качания пресса выглядела как доска с ременной петлей на одном конце, а нагрузка регулировалась той высотой, на которую ты ее поставишь на шведскую стенку. А за гиперэкстензию работал конь. В связке все с той же шведской стенкой.

Не знаю, сговаривались качки или нет, но шефство надо мной сразу же по приходу взял тот самый тип, который в начале чуть не вышвырнул меня наружу. С блином на поясе. Показывал, где что лежит, объяснял про упражнения, страховал на жиме лежа. А все остальные же глазели на меня как на экзотическую зверушку. Похохатывали, отпускали ехидные комментарии.

Предсказуемо, впрочем. Так что я особо не напрягся. Не экзальтированная толстожопая барышня, в конце концов. Которой перед приходом в зал все подруги напели в уши, что во время тренировок никому нет дела до подшучивания над товарищами по несчастью, в смысле — по тренировке. Я всегда знал, что это чушь. Будут ли над тобой ржать, когда ты придешь тренироваться впервые? О, да!

И повезет, если на какой-нибудь ютуб твои потрясающие успехи не выложат.

Хотя до ютуба еще далеко, конечно, но смехуечков в свой адрес в первый день я собрал предостаточно.

Но в целом я собой остался доволен. Не безнадежно, скажем так. Завтра, конечно, мне эта тренировка о себе напомнит, но я молодой совсем. Через неделю, максимум, привыкну.

К восьми вечера я снова явился в «Самсон» и застал там все те же лица, только уже не в трусах и майках, а в спортивных костюмах и кожаных куртках. К тем, которых я уже видел, добавилось еще трое. И две девицы в коротких юбках, сетчатых колготках и с высоченными начесами, залитыми серебряным лаком для волос. Судя по их разговорам, они собирались посидеть в кабаке и как-нибудь еще весело оттянуться.

— Закончишь, ключ занесешь в шестнадцатую квартиру, — сказал мне напоследок Француз, и вся компашка выкатилась из тренажерки, оставив меня наедине с помещением, пропахшим потом и страданиями.

Порядок я навел быстро — разобрал штанги, рассортировал и вернул на места блины, расставил гантели по «старшинству». Нашел в сортире обтрепанный веник, подмел пол. Проветрил. Огляделся.

Годится.

Закрыл дверь и со спокойной совестью отдал ключ дедушке-божьему одуванчику из шестнадцатой квартиры.

Когда я вернулся домой, вся семья уже была в сборе. В гостиной бормотал телевизор, на кухне — тоже. Я дотопал до своей комнаты и открыл тетрадку. Надо было внести в список новых знакомых.

Я открыл тетрадку.

«Боба. Вадим Остряков, около 35 лет, много курит, золотой зуб.

Бендер. Настоящее имя Сергей, фамилия — хрен знает, официальное место работы — НЗМА.

Будулай. К цыганам отношения не имеет, откуда прозвище — хрен знает. Настоящее имя — ? Место работы —?

Француз — босс качалки».

Я закрыл тетрадь и задумался. На самом деле список вполне можно продолжить и без знакомства с прямы рукопожатием со мной нынешним. Да, с девяносто первого по девяносто девятый меня в Новокиневске не было. Но в остальное-то время я был! У меня тут целый выводок однокашников, разной степени успешности. Кроме того, есть ряд земляков, которые к двухтысячным добились успеха в самых разных областях. Местные знаменитости, которые начали путь вот как раз где-то сейчас. И если не сидеть на попе ровно, а проявить инициативу, то вполне возможно завести полезные знакомства. Дело за малым — нужно всего лишь напрячь память и вспомнить их имена. И выбрать из них тех, кто может оказаться полезным. Вот только кто именно мне нужен?

Журналисты?

Бизнесмены?

Будущие владельцы заводов-газет-пароходов или люди талантливые и творческие?

— Вова! — раздался из гостиной голос мамы. — Иди чай пить!

Судя по «дежурности» тона, это у нас обычная семейная традиция. И если я буркну, что занят, то меня не поймут. Так что я закрыл тетрадку, спрятал ее в стол и потопал на кухню.

— Садись давай, начинается уже! — батя похлопал по стулу рядом с собой. Но смотрел он на экран телевизора.

Нда, так непривычно. Семейные посиделки перед телеком. Я даже подзабыл как-то, что это бывает… Правда, долго сопоставлять разницу культурных традиций у меня не получилось, потому что мерцающий экран мое внимание тоже захватил.

Заставка, сделанная в духе «Пластилиновой вороны». Мультяшная синяя река, по волнам которой прыгает белый кораблик. А две руки быстро-быстро лепят буквы между облачками и солнцем. ТВ «Кинева».

О, надо же, какой раритет! Это было одно из тех доармейских воспоминаний, которые из моей головы армия и все последующие войны не выбили. И сейчас, глядя на прыгающие на экране завитки, изображающие речные волны, я отчетливо вспомнил, как