Бунми, пристально глядя на него, глубоко вздохнула. От взгляда Тонго не укрылось, как натянулась ярко расписанная ткань на ее высокой груди. Да… ее груди были намного более полными, чем ему показалось вначале.

— Понимаете, — начала она, — мы работаем недалеко от деревни, близ того места, где прежде стояла дамба. После того как дамба была смыта, обнажились очень интересные наслоения. Но особо следует отметить то, что мы нашли…

— Предмет старинного быта?

— Головной убор. Тонго… ой, простите… вождь… вождь Тонго… это поистине бесценная находка! Церемониальный головной убор, украшенный ракушками, — их называли козака, — и возраст его по меньшей мере 200 лет. Мы просто глазам не поверили, когда увидели его. А я… у меня дух захватило, когда я взяла его в руки… я не знаю, насколько глубоко вы знакомы с историей Африки…

— Расскажите мне об этом подробнее, — попросил Тонго, гадая про себя, в чем дело: или он так ловко скрывает свою иронию, или Бунми слишком толстокожая.

— Хорошо. Я всегда придерживалась той точки зрения, что до наступления эпохи колониализма жители Замба были типичными кочевыми пастухами-скотоводами, говорившими на языке банту[33]; примитивное общество фермеров, для которого был характерен бартерный обмен, осуществлявшийся между поселениями, и которое, кстати, не имело слишком уж существенных отличий от общества, существующего ныне.

— Примитивное общество. Верно. Полностью согласен.

— Но это открытие… Этот один-единственный головной убор переворачивает мою теорию с ног на голову. Ведь ракушки, которыми украшена козака, скорее всего были импортированы из Мозола, а ведь дотуда почти две тысячи миль! — Говоря об этом, Бунми пришла в такое возбуждение, что ее взволнованный голос звучал, как натянутая струна мбира. — Но это еще не все! По данным экологических исследований, вся территория от Мозола до этих мест была ареалом обитания мухи цеце. Понимаете, что меня озадачивает; как можно было совершить такой переход? Ведь ракушки головного убора козака — это предмет бартерного обмена, предлагавшийся торговцами из Мозола… ну, вы понимаете… они выполняли роль денег. Следовательно, Зиминдо, по всей вероятности, имело экономику, функционировавшую на основе товарно-денежных отношений. Это же черт знает что!

— Черт знает что… — задумчиво произнес Тонго. — И что?

— И что? А то, что этот факт проливает свет на то, чем была Африка до колонизации. Даже сейчас подавляющее большинство западных археологов считают, что Африка находилась тогда на стадии первобытного развития и не имела собственной культуры, но этот факт ясно показывает всему миру, кто такие жители Замба. Это как бы этническая идентификация, объясняющая, откуда вы появились.

Вождь не сводил пристального взгляда с археолога. Он чувствовал, как его сердце колотится в груди, и едва справлялся с учащенным дыханием. Что это? Новый прилив страсти? Своим снисходительным тоном и покровительственным отношением эта молодая особа буквально взбесила его, а ведь он, сам не понимая как, существовал без nay пау уже шесть месяцев, две недели и четыре дня. Тонго потянулся за новой сигаретой, но обнаружил, что последняя сигарета из пачки все еще свисает с его нижней губы.

— Ну и откуда же мы появились, а? — медленно произнес он. Он намеренно говорил с вызывающе-насмешливой интонацией, зная, что этим он только распалит, а может, и разозлит свою гостью. — Я понимаю, Коретта, прошу прошения, Бунми, что у вас есть объяснение тому, откуда мы появились. Потрясающе. Вы, проделав огромную работу, раскрыли все тайны. Теперь скажите, что вам нужно от меня?

Профессор улыбнулась вождю самой лучезарной улыбкой, на какую только была способна. Она даже снизошла до того, чтобы на мгновение раздвинуть губы и продемонстрировать ему свои великолепные зубы. Вроде все не так уж плохо, и этот парень, в конце концов, не такой уж тупица. Из кармана, спрятанного в многочисленных складках одежды, она вынула сложенный лист бумаги и шариковую ручку, поразив при этом воображение Тонго быстротой и незаметностью своих движений.

— Я хочу, чтобы вы подписали это. Это разрешение на вывоз, которое требует ваше правительство. Ваша подпись необходима нам для того, чтобы вывезти этот головной убор в Соединенные Штаты для более тщательного исследования.

— Для более тщательного исследования? — переспросил Тонго, опускаясь на стул. Сама судьба дарит ему шанс!

— Именно так. Подтвердить наши предположения.

— Понятно. А зачем?

— Ведь я же сказала…

— Нет, я не о том. Зачем вам необходимо увозить отсюда этот головной убор?

Бунми раскрыла рот для ответа, но Тонго не пожелал, чтобы его прерывали. Упершись локтями в колени, он подался вперед. Профессор машинально отпрянула назад, вжавшись в спинку стула.

— Вы сказали, что этот головной убор объясняет, откуда мы появились. Очень хорошо. Но поскольку я имею диплом об окончании колледжа по специальности «история Африки», позвольте мне рассказать вам кое-что о Замба. Я очень надеюсь, вы правильно воспримете то, что я собираюсь вам сказать. Поймите: мы-то знаем, откуда мы появились. Более века мы были колонизированы; нас называли первобытными людьми, дикарями, кафрами[34]и мунтами[35], так неужели вы думаете, что мы смогли бы выжить, не обладая обостренным чувством своей исторической значимости, передаваемым из поколения в поколение наряду с самыми важными генами? Нам пришлось пережить куда больше изменений, чем куколке звингве, и вот теперь, когда наш народ превратился в прекрасную бабочку, Запад возжелал приколоть нас булавкой к пробковой доске и выставить в витрине одного из своих музеев, снабдив этот экспонат этикеткой с пояснениями.

Ну и в качестве аргумента в споре хочу сказать вам следующее: представьте себе, мы не знаем, кто мы такие. Все равно это не ваше дело. Вы говорите, что собираетесь поведать миру о нашей культуре? Прекрасно! Но нам-то ровным счетом наплевать на то, что вы там думаете. Честно говоря, я подчас не понимаю, почему вы, американцы, не проявляете столь рьяной заботы о своей собственной долбаной национальной идентификации. А вы знаете почему? А я вот знаю, но то, что делаете вы, для меня неприемлемо.

Тонго умолк и посмотрел на Бунми. По ее лицу было видно, что она потрясена. Да и как ей не быть потрясенной после такой пылкого монолога? А все-таки я молодец, подумал Тонго. Вне всяких сомнений. Красноречие, интеллект, внешняя привлекательность — и все это в шестифутовом теле вождя! Даже сейчас, когда мой чонгви болтается как собачий хвост, я все еще хоть куда!

— Но ведь без нас вы бы никогда не узнали об этом головном уборе, — подала голос Бунми.