Каждый появившийся в проеме был симпатичной мишенью, но те, кто отвлек меня от созерцания Марселиных прелестей, были ребята совсем не глупые. Из-за краев проема высунулись только дула автоматических винтовок, и целые тучи пуль влетели в спальню. Куда целились неведомые враги, мне было неясно, но так или иначе освещение внезапно погасло, и все погрузилось в кромешную тьму, которую озаряли только вспышки выстрелов из прохода. Я вовремя сообразил, что пятнистым ребятам совершенно необходима моя граната. Она взорвалась как раз тогда, когда они собирались выскочить из-за укрытия и ворваться в спальню…

Грохнуло; жалобно зазвенели лопнувшие зеркала, просвистели и прошуршали осколки, вспыхнуло несколько искорок в тех местах, где осколки ударили по стене, и послышался чей-то поросячий визг, смешавшийся с мяуканьем рикошетов. Был еще гулкий грохот, будто кто-то свалился с лестницы. От взрыва занялся гобелен, висевший на стене между зеркалами и изображавший голенькую пастушку в шляпке, плясавшую какой-то идиотский танец на лужайке в окружении ягнят и козлят. Пастушка весело улыбалась, хотя огонь уже поджаривал ее румяную задницу. Тем не менее огонь создал кое-какое освещение, и я перестал опасаться, что кто-нибудь подберется ко мне в темноте и всадит очередь в упор.

На месте этих ослов я бы захватил с собой несколько гранат с газом «си-эс», и тогда у них появились бы шансы взять меня без лишних проблем. Однако вместо этого они принялись поливать внутренность спальни совершенно бесприцельным огнем, ибо опасались высунуть из-за укрытия даже кончик носа. Половина пуль или чуть меньше были зажигательные, а в спальне было чему гореть. Пока мне везло, в пуфики, которые были выставлены перед моим «окопом», ни одна еще не попала. Зато два или три, стоявшие ближе к середине комнаты, уже горели. От гобелена с пастушкой загорелся соседний, наконец, очередь зажгла кровать и балдахин. Появилась перспектива изжариться или задохнуться, поскольку дыма и огня было уже вполне достаточно.

Марсела лежала ничком и сбивчиво бормотала молитвы. По своему опыту я знал, что в подобных ситуациях Господь молитвам не внемлет. Со страху бедняжка напустила лужу, в которую я уже угодил одним коленом. Это было не слишком приятно, но что поделаешь. Гораздо больше меня волновали рикошетные пули. Каски у меня не было, а эти маленькие сволочи, ударившись в одну стенку, отлетали к другой, ударялись снова, летели в потолок и уж оттуда падали на пол. Одна из пуль, слава Богу, совсем потерявшая убойную силу, попала мне за шиворот и грела мне спину где-то в районе поясницы. Обидевшись, я бросил в проем еще одну гранату и обрадовался тому, что после взрыва оттуда вывалились две бесформенные фигуры, похожие на мешки с дерьмом. Мне тоже кинули гранату — наконец-то додумались! — но она ударилась в один из столбов горящего балдахина и взорвалась совсем не там, где нужно, за что я ей, конечно, очень благодарен.

Видимо, этих свиней было еще много, поскольку следом за первой в спальню полетело еще с десяток гранат, которые бросались явно неудачно: никто не выглядывал из проема. Поскольку мне опять-таки серьезно повезло, и ни одна из гранат не упала мне на спину, я сумел отлежаться в своем укрытии, распластавшись поверх Марселы и ее лужи. Не угадай я момент — эти негодяи успели бы ворваться в комнату и сделать из меня великолепное решето. Однако я угадал и бросил свою гранату как раз тогда, когда пятнистые собрались вломиться в комнату. От взрыва наконец-то рухнул горящий балдахин, и кровать заполыхала так, что мне стало ясно — если меня не убьют, то мне придется превратиться в уголечки. От кровати уже занимался паркет, и мог получиться совсем неплохой пожар. Дыму тоже было вполне достаточно, и мне пришлось оторвать от простыни, в которую завернулась Марсела, довольно длинный лоскут, пропитанный мочой. Обмотав его вокруг морды, я получил некоторую отсрочку Пропадать очень не хотелось. Сейчас мне требовался хотя бы небольшой танк, чтобы отодвинуть пылающую кровать чуть-чуть подальше, но танка у меня не было.

Но тут выяснилось, что дом Лопеса — или бункер, черт его знает! — был неплохо оборудован в противопожарном отношении. Из каких-то автоматически открывшихся щелей хлобыстнул целый поток пены, который был столь мощным, что разом задавил огонь и резко изменил освещенность в помещении. Перспектива сгореть сменилась не менее реальной перспективой утонуть, ибо пена в считанные секунды заполнила помещение почти до потолка, а мы с Марселой оказались в кромешной тьме, заполненной липкой и приторно-вонючей дрянью, в которой было пара пустяков захлебнуться. Воздух в пене, конечно, был, кроме того, она постепенно оседала, уплотнялась и, как я понял, с журчанием лилась в открытый проход на лестницу. Видимо, это не входило в планы атакующих, ибо я тут же услышал знакомое гудение — похоже, что они поднимали щит. Где-то работала аварийная вентиляция, отсасывающая дым и угарный газ. Внизу под ногами было уже по колено воды и, похоже, она прибывала. Марсела, закутанная в простыню, поднялась с пола и, мокрая как мышь, держалась за мой левый локоть, мелко дрожа и стуча зубами.

Водичка тем временем журчать перестала, гудение щита прекратилось. Я держал автомат на изготовку, вжавшись в угол между зеркалами, и внимательно вслушиваясь во все шорохи. Пена оседала, воздуху прибывало, но зато снизу вода уже дошла до пояса. В шорохе лопавшихся пузырей никаких иных звуков не прослушивалось. Пока еще было время подумать, я прикинул, что могут придумать мои противники и чего следует опасаться. Кроме того, меня интересовало, как там за стеной мои приятели. Я вытащил рацию, проверил и убедился, что вода вывела ее из строя. Впрочем, она вряд ли помогла бы мне связаться с Капитаном, даже если бы работала.

Но тут внезапно и стена и пол тяжко вздрогнули, будто пьяный великан хватил по ним многотонной кувалдой. Меня вместе с Марселой бросило вперед, словно бы в спальне, на четыре фута залитой водой, начался шторм. Волна швырнула нас через обломки кровати к противоположной стене, а затем, отхлынув, потянула обратно. Я уцепился, однако, за какое-то вцементированное в стену бра, а Марсела — за меня. Темноту прорезала полоса яркого света. Обернувшись, я увидел, что зеркало, дверь в столовую и часть стены отсутствуют, а вода потоком льется в рыцарский зал, унося с собой обгорелые и переломанные пуфики, столики и обломки кровати. Нас не унесло, и слава Богу. Из столовой сразу же ворвался звук пальбы, который после сильнейшего взрыва казался стрекотанием кузнечиков. В грохоте перестрелки я, однако, все-таки уловил звук опускаемого щита, который теперь находился от меня всего в полуметре слева. Отцепившись от бра, я отпрыгнул в ближний угол и утащил с собой Марселу, которая смотрелась в своей простынке, как некая античная богиня. Сделал я это очень вовремя и вовремя же залег с Марселой на еще не освободившийся от воды и пены пол. Щит опустился, и семь-восемь головорезов в пятнистом, выскочив из проема, дали несколько очередей веером. Я промолчал, потому что стреляли они по моему прежнему убежищу и к тому же очень торопились. Все они, шлепая по лужам воды и пены, бросились к пролому. Там, в столовой, судя по воплям, уже шла рукопашная. Будь я уверен, что мой автомат, побывавший в месиве из воды и пены, нормально сработает, я бы, наверное, угостил бы их очередью в спину. Но я этого, слава Богу, не сделал и тем спас себе жизнь. Следом за первой группой пробежало еще десять человек, и уж они-то наверняка изрешетили бы меня снизу доверху, если бы я не проявил благоразумие.