На дверной табличке значилось «Закрыто».

Лотти закрыла кондитерскую в воскресенье?

Черт. Он этого не ожидал. Закрыть кафе, когда полно потенциальных покупателей, жаждущих выпить чашечку чая и съесть пирожное? И она что-то говорила о том, что ей сегодня нужно приготовить специальный торт или что-то в этом роде.

Прикрыв ладонью глаза и заглянув через стеклянную дверь, Роб смог разглядеть свет на кухне. Ага, дома кто-то есть. Он позвонил и продолжал смотреть. Никакого движения. Никакого ответа.

Неужели потому, что он не позвонил заранее и не назначил встречу? Что, если у нее гости? Какой-нибудь родственник? Громила-регбист, кузен из провинции, которого она пригласила, передумав принимать его маленькое предложение?

Прошлым вечером у него сложилось другое впечатление. Совсем другое.

Он взял мобильник. Быстро осмотревшись, прокрутил огромный список номеров, нашел телефон Лотти и нажал на кнопку вызова.

Поднеся телефон к уху, расправил плечи. Лишь через несколько долгих секунд раздался хриплый от сна голос:

– Алло.

– Доброе утро, Лотти. Надеюсь, не разбудил тебя. Я здесь, как и договаривались. Есть ли шанс, что ты меня впустишь? – Повисла достаточно долгая пауза, он даже успел добавить: – Лотти? Ты меня слушаешь?

Он хотел ее видеть, рассказать новости о выставке, которая вот-вот закроется, поделиться идеей грандиозного банкета. Но не через стеклянную дверь и не по телефону.

– Роб? А, да. Конечно. – Вздох. – О нет. Не верю. Какая глупость! – Телефон упал на что-то твердое.

Глупость? Кого она назвала глупым? Она, вообще, о чем? Он отложил все дела, освобождая утро для нее, а она называет это глупостью? Или у нее еще кто-то, с кем она разговаривала?

Роб засунул телефон в карман брюк.

В любом случае это была плохая идея. Пора возвращаться к цивилизации.

Насупив брови, он почти повернулся, чтобы уйти, когда услышал звук поворачивавшегося в замке ключа. Увидел Лотти, которая выглядывала в дверь парадного входа.

По крайней мере, ему показалось, что это она. Ее поразительные зеленые глаза стали почти серыми за щелочками век, которые она зажмурила от яркого солнца, заливавшего тротуар. Замечательные светлые волосы были спрятаны под темным платком, контрастировавшим с бледным лицом, на щеке пылало ярко-красное пятно и отлично сочеталось с розовым в горошек одеянием, похоже пижамой, которая скрывалась за фартуком.

– Роб?

– Еще здесь. Хотя не знаю, почему ты сочла меня глупым.

Она заморгала, закрыла глаза, снова широко распахнула их, и так несколько раз.

– Да не тебя. Себя. Это я сглупила. Установила плиту на таймер и уснула. – Она скривила губы и показала в направлении кухни. – Я сожгла бисквиты. Они пересохли. Я не смогу испечь торт. А это золотая свадьба, торт должен был получиться совершенно особенным. Чувствую себя… ужасно. Голова идет кругом.

Покачиваясь, в полуобморочном состоянии, она села на ближайший стул. Закрыла глаза, положила голову на руки. Роб вошел в магазин, закрыл дверь и наклонился над ней, ожидая продолжения.

– Я, наверное, заразилась от твоей матери. Перед глазами все плывет. Думаю, мне нужно немного поспать.

– О нет. Не здесь. – Он быстро подхватил ее под мышки и помог снова сесть. – Проснись, Лотти. Давай же. Тебе нужно прилечь как следует.

Она пыталась качать головой и бормотала:

– Торт. Глория. Мне нужна Глория. Она сможет приготовить торт. Нет. Она не справится.

– Не волнуйся о торте. Я придумаю что-нибудь. А ты вздремнешь полчасика.

Лотти улыбнулась:

– Звучит так мило, – и с удивлением уставилась на сумку с логотипом «Отель Бересфорд», которую Роб поставил на стол.

– Что в сумке?

– Печенье с амаретто. – Он сделал круглые глаза. – Я подумал, ты захочешь иметь запас.

– Для меня? Очень мило с твоей стороны. Ты такой любезный мужчина.

– Ты бы не говорила так, если бы знала, о чем я сейчас думаю, – ответил Роб сквозь зубы, забрасывая руки Лотти себе на шею. – Уж точно не стала бы употреблять слово «любезный».

Яркое солнце светило сквозь длинные римские шторы, закрывавшие окна в студии, когда Лотти повернулась и попробовала открыть глаза.

Голова все еще была будто наполнена ватой. Горло саднило, но она уже могла поворачиваться без головокружения, намного лучше по сравнению с тем, что чувствовала раньше.

Верхняя часть пижамы сбилась в узел где-то под мышкой. Она расправила ее и легла удобнее, натянув до подбородка сатиновое одеяло.

Стоп. Она не помнит, как поднялась по лестнице в лофт, тем более – как достала одеяло из шкафа.

Только смутно вспоминала, что открыла дверь и впустила самого известного на планете повара.

Застонав, Лотти опустилась на подголовник кровати и закрыла глаза.

О нет! Единственный человек на планете, который не должен был видеть ее в таком виде, будто она снималась в дешевом фильме ужасов, пришел в совершенно неподходящее время. Он, наверное, убежал в шоке.

Она снова закрыла глаза и попыталась не представлять, как могла выглядеть утром, когда пыталась испечь торт для Лили.

Торт!

Ей нужно сделать торт!

Окончательно просыпаясь, Лотти спустила ноги с кровати и посмотрела на часы. Снова посмотрела, уже с ужасом. Она проспала несколько часов и уже не успеет испечь и украсить торт к чаю.

Что же делать?

Бежать в супермаркет и покупать первое, что попадется под руку в воскресенье после полудня? Или план «Б»? Холодильник. В холодильнике есть заготовки, и, если поторопиться, она успеет разморозить пару бисквитов, приготовить на скорую руку глазурь и украсить торт всем, что попадется под руку. Забыть о высокой кухне. Это трудно, но она справится, если примется за работу сейчас же.

Отбрасывая волосы с лица, Лотти выпрямилась, проверила, может ли держаться на ногах. Быстро сполоснула лицо. Повязку на голову. Все, теперь она готова действовать. Вроде.

Первый шаг – выяснить, что можно сделать за оставшееся время. Роб, наверное, выбросил засушенные бисквиты в мусорное ведро. Но должна остаться глазурь.

Роб.

Он правда был здесь или ей почудилось? Он явно играл главную роль в лихорадочных снах, когда она ворочалась всю ночь.

Широко зевая, Лотти поспешила на кухню, замедлила шаг.

Наверное, ей хуже, чем кажется, там играет незнакомый диск. Современный джаз не совсем подходящая музыка для ее кондитерской.

Она медленно подошла к двери. И замерла на трясущихся ногах.

Посреди кухни стоял Роб.