— Ты отпустишь меня... когда-нибудь?

— Ты хочешь уйти?

— Я игрушка.

— Мне кажется, я очень добр к тебе.

Это сейчас был намек, что все может быть хуже? Анна плохо соображала из-за его близости, которая пугала и возбуждала одновременно. Она никак не могла вырваться из-под его власти. Она понимала все умом, видела, как жесток он мог быть... Только это не помогало. Тело откликалось на его ласки.

— Тебе противно? — его рука спустилась к ее ягодицам. — Только честно.

— Я не понимаю, что между нами.

— Всё ты понимаешь.

— Тогда хочу услышать.

Наверное, он как наркотик для нее. Она ничего не поделает с этим, пока он рядом. А, быть может, это даже не страсть, а просто-напросто инстинкт самосохранения. Она в безопасности, пока удовлетворяет его. Грубо, но правда.

— Сроки и условия. Вот чего ты хочешь, — Марк сжал ее плечи и придавил к подушкам, нависнув над ней.

— Я хочу понять, выживу я или нет.

— Согласись, ты сейчас очень далеко от смерти.

Он вновь принялся целовать ее. И каким-то неведомым образом халат уже оказался в ногах, а его руки ласкали ее соски, поглаживая и сдавливая.

— И как быстро тебе наскучит секс со мной? — говорить становилось все сложнее.

— А ты будь изобретательнее.

— О, вот мы и нащупали первое условие, — выдохнула Анна.

— Не буду спорить.

— Что еще? Не стесняйся.

— Быть может, лучше поговорим о вознаграждении?

Он спустился ниже, много ниже... И заставил стонать, дотрагиваясь языком до правильных мест в правильном темпе. Беседу пришлось прервать.

— Я умею одаривать, — сказал он, вернувшись к ее лицу. — Умеешь ли ты торговаться?

— Кажется, я потеряла нить нашего разговора.

Он рассмеялся и прошелся широкой ладонью по ее растрепанным волосам.

— Я могу вернуть тебе его.

Анна широко распахнула глаза. Резкая перемена разговора застала ее врасплох.

— Ты так нелепо выдаешь себя, — недовольно скривился он. — Мне в пору передумать.

На этот раз она сдержалась, не поддавшись на уловку.

— Вот, лучше. Быстро схватываешь.

Марк подтянул ее к себе.

— Ты не спала с ним, расслабься, я знаю теперь. Мои люди умеют узнавать правду.

— Что это значит?

— Это значит, я поверил словам Севера. Потому что в предложенных ему обстоятельствах люди не врут.

Он заглушил очередной вопрос поцелуем.

— Я не останусь на ночь.

Марк отстранился от нее, но положил руку на ее губы, намекая на неуместность вопросов.

— Не скучай.

Он ушел, оставив ее без сна. Анна мучила себя худшими предположениями, от которых учащенно билось сердце, а стены надвигались со всех сторон, будто хотели смять и навсегда запереть в каменный мешок. Она задыхалась...

Слова Марка могли значить только одно. Он угрожал Северу? Хотя нет, все хуже, он бы не поверил простым словам, когда подозревал подлую измену. Нет, за уверенностью Марка стояло другое.

Анна смяла подушку и уткнулась в нее лицом. Она во все горло заорала в мягкую ткань. И почувствовала собственные слезы.

Его люди умеют узнавать правду. Они пытали его.

Господи…

Утром ее разбудила Алла, с удивлением обнаружив ее полуголую в гостиной. Анна злобно фыркнула на нее и жестом приказала исчезнуть с глаз.

Ей самой стало стыдно - срываться на женщине, которая к тому же вдвое ее старше, безусловно достойное занятие. Она поднялась и тут же вспомнила все свои страхи. Они крепко обняли и не отпускали, пока она пыталась привести себя в порядок. Анна приняла горячую ванну, в которой не выдержала и десяти минут. Она не могла оставаться на одном месте, так что, в конце концов, все свелось к закольцованной прогулке по дому.

Номер Марка не отвечал, у нее давно не получалось дозвониться до него. Звонил он. А по непроницаемым рожам охраны стало ясно, что там ответы искать бесполезно.

— Анна, где вам накрыть стол?

Домработница вдруг обнаружилась перед ней с вопросительным взглядом.

— Я не хочу есть. Спасибо.

— Но хозяин приказал накрыть на двоих. Сказал, у вас будет гость.

Анна остановилась.

— Во сколько?

— В десять. Так где мне накрыть?

Женщина в красивом фартуке явно хотела побыстрее получить ответ и удалиться, сумасшедший вид Анны пугал ее.

— В столовой, — собравшись, ответила та.

Уже было почти десять. Остались какие-то минуты. Она ждала две недели, боясь даже спросить...

Подойдя к окну, Анна прижалась к холодному стеклу и впилась взглядом в высокий забор позади лужайки. Когда ворота отворились, а во двор въехал черный внедорожник, время жестоко замедлилось. Показалось, он подъезжал к крыльцу целую вечность и еще век парковался.

Из машины выпрыгнули двое бойцов, похожие как братья. Следом водитель приоткрыл дверь и что-то крикнул одному из них. Второй же открыл багажник. Но Анна никак не могла увидеть Севера, проклятая тонировка! Тем более машина стояла к ней водительской стороной.

Наконец, к пассажирской двери подошел охранник и открыл ее. Потом нырнул с головой в салон и скрылся. Анна почувствовала, как страх кольнул с новой силой. Она быстро нашла взглядом второго охранника, который захлопнул багажник и теперь направлялся к напарнику. В руках он нес сложенную инвалидную коляску.

Север не смотрел в глаза. Он вообще не отрывал взгляда от поручня коляски, в который вцепился ладонью. Черные джинсы, красная с полосками рубашка, цепочка с аккуратным крестиком, что выбился и запутался за верхнюю пуговицу, темные кроссовки... Она цеплялась за детали, словно был шанс не заметить главного.

Охранники откланялись и ушли, и они остались вдвоем в круглой комнате, в центре которой стоял большой стол с красивой кружевной скатертью. Вокруг гудело богатство. Изящная мебель, золотые приборы, строгие колонны и ниши для картин.

Только дышать было нечем. И хотелось кричать.

— Я в порядке, — сказал Север.

Он стал другим, отстраненным и чужим.

— Как... Что он сделал?

Ее голос дрогнул. Она до сих пор не могла осознать произошедшего. Север сидел перед ней в инвалидном кресле.

— Немного переусердствовали. Я встану, только нужно время.

Это становилось невыносимо. Он словно говорил о каком-то пустяке. Хотя нет, он не хотел говорить вообще... Не хотел находиться здесь.