– Я так и подумал. Да, я вот о чем собирался тебя спросить – на коробке от видео нет знака копирайта. Должен ли он быть на видеозаписи, и можно ли как-то выяснить, когда она была сделана?

– Обычно на коробке не ставят копирайт – клиентам нужна свежатинка. Если они увидят, что видео снято года два назад, то купят что-нибудь другое. Это скоропортящийся товар. Так что никаких дат. Иногда их нет даже на видеокассете. В любом случае, у меня в конторе есть каталоги за последние двенадцать лет. Так что дату я выясню – нет проблем.

– Спасибо, Рей. Возможно, я не смогу сам зайти – у меня суд. Тогда к тебе заглянет парень из стола по убийствам, Джерри Эдгар.

– Хорошо, Гарри.

Босх, которому больше нечего было спрашивать, уже собирался было прощаться, когда Мора сам нарушил молчание:

– Знаешь, я много об этом думал.

– О чем?

– О спецгруппе. Жаль, что в тот вечер я рано ушел и не смог быть вместе с тобой. Кто знает – может, мы взяли бы этого парня живым.

– Угу.

– Тогда не было бы суда – я имею в виду, над тобой.

Босх молча разглядывал фотографию на коробке из-под видео. Лицо женщины было повернуто вбок – так же, как у гипсовой скульптуры. Это она – он был в этом уверен.

– Рей, а по одному имени – Отличница Секса – ты можешь выяснить ее настоящее имя, получить отпечатки пальцев?

– Конечно, могу. Независимо от того, что думают об этом деле вообще, тут есть легальный продукт и нелегальный продукт. Эта отличница Мэгги, похоже, успела распределиться на работу в легальный мир. Она выбралась из «петель» и прочего дерьма и попала в серьезное видео для взрослых. Это означает, что у нее, вероятно, были свой агент и лицензия на развлечения для взрослых. Они обязаны иметь их, чтобы подтвердить, что им больше восемнадцати лет. Стало быть, в лицензии должно быть указано ее настоящее имя. Я могу просмотреть эти лицензии и ее найти – там есть фотографии. Дай мне пару часов, и я ее найду.

– Ладно, хорошо. Может, ты сделаешь это утром, и если Эдгар к тебе не заскочит, отправишь отпечатки в голливудский стол убийств?

– Джерри Эдгар. Я это сделаю.

Несколько секунд они молчали, думая о том, что сейчас делают.

– Эй, Гарри!

– Да?

– В газете сказано, что там была еще одна записка, – это верно?

– Угу.

– Это не подделка? Мы что, прокололись?

– Еще не знаю, Рей, но все равно ценю, что ты говоришь «мы». Большинство указывает на меня одного.

– Да, слушай, я должен тебе сказать, что сегодня получил повестку от этой суки Мани.

Это не удивило Босха, поскольку Мора входил в состав спецгруппы.

– Об этом не беспокойся. Вероятно, она вызывает всех, кто был в составе спецгруппы.

– Ладно.

– Но все-таки, если сможешь, постарайся не выдавать эту новую информацию.

– Сколько смогу.

– Прежде чем спросить, она должна знать, что спрашивать. Я просто хочу некоторое время поработать над этим и понять, что оно означает.

– Никаких проблем, парень! Мы-то с тобой прекрасно знаем, что убит тот, кто надо. Не сомневайся в этом, Гарри.

Босх, однако, понимал, что сомнения все-таки есть. Мора мучили те же самые вещи, что и его самого.

– Тебе завезти завтра эту коробку – чтобы ты знал, как она выглядит, прежде чем начать поиск?

– Нет, не надо. Как я уже говорил, у нас есть любые каталоги. Я только взгляну на «Сыщиков из склепа» и сразу все найду. А если нет – посмотрю в журналах агентства.

Разговор закончился, и Босх закурил сигарету, хотя Сильвия не любила, когда он курит в доме. Не то чтобы это было так для нее важно – просто она считала, что потенциальных покупателей можно отпугнуть, если они решат, что здесь жили курильщики. Несколько минут Босх просидел один, счищая этикетку с пустой пивной бутылки и размышляя о том, как быстро все может измениться. Четыре года верить во что-то, а затем убедиться, что ты не прав.

Захватив с собой бутылку вина и два бокала, он отправился в спальню. Сильвия лежала в постели, накрытая простыней, доходившей ей до обнаженных плеч. При свете лампы она читала книгу под названием «Никогда не позволяй им видеть, как ты плачешь». Подойдя к постели, Босх присел рядом с ней и налил вина в бокалы. Они чокнулись и сделали по глотку.

– За победу в суде! – сказала она.

– Звучит неплохо.

Они поцеловались.

– Ты опять там курил?

– Извини.

– Что, плохие новости? Я имею в виду звонки.

– Нет. Просто всякая ерунда.

– Может, поговорим?

– Не сейчас.

С бокалом в руке он прошел в ванную и наскоро принял душ. Вино, которое до сих пор казалось прекрасным, после чистки зубов стало отвратительным на вкус. Когда он вышел из ванной, лампа была уже погашена, а книга отложена в сторону. На тумбочках и комоде горели свечи в серебряных подсвечниках, украшенных звездами и полумесяцами. Дрожащие язычки пламени в немой какофонии отбрасывали неясные блики на стены и занавески.

Сильвия теперь лежала на трех подушках, простыня была отброшена в сторону. Тоже совершенно обнаженный, Босх несколько мгновений постоял возле кровати, с улыбкой глядя на Сильвию. Он считал ее прекрасной: стройное загорелое тело казалось почти девичьим. У Сильвии были небольшие груди и маленький плоский живот. Грудь была испещрена многочисленными веснушками – в юности Сильвия чересчур много времени провела на пляже.

Он был на восемь лет ее старше и выглядел на свой возраст, чего, однако, не стыдился. В свои сорок три года он все еще имел плоский живот, а тело бугрилось мышцами: Босх накачал их не в спортзалах – он нарастил их, ежедневно поднимая тяжкий груз своего долга. Как ни странно, волосы на теле седели у него быстрее, чем на голове. Сильвия нередко поддразнивала его, обвиняя в том, что он красит волосы – из тщеславия, которым, как они оба хорошо знали, он вовсе не обладал.

Когда он лег рядом с ней, она погладила пальцем сделанную во Вьетнаме татуировку и шрам от пули, угодившей ему в левое плечо несколькими годами раньше. Каждый раз, когда они были вместе, она всегда вот так проводила пальцем по этому шраму.

– Я люблю тебя, Гарри, – сказала она.

Повернувшись, он горячо ее поцеловал. Прикосновение ее теплой кожи помогало ему освободиться от тревог сегодняшнего дня и стоявших перед глазами сцен насильственной смерти. «Я люблю тебя», – подумал он, но вслух этого не сказал.

Если во вторник для Босха все складывалось удачно, то на следующее утро все пошло наоборот. Первое из несчастий разразилось в кабинете судьи Кейеса, когда, с полчаса поизучав в одиночестве записку, якобы написанную Кукольником, он собрал там клиентов и адвокатов. До этого Белк в течение часа протестовал против приобщения записки к делу.