Вернувшись домой, театралы застали Эми в гостиной, она читала книгу. Увидев сестер, Эми надулась и сделала вид, что поглощена чтением, не удостоив сестер ни единым словом. Быть может, через некоторое время любопытство пересилило бы обиду и Эми как ни в чем не бывало, принялась бы расспрашивать о спектакле, но Бет, которая тоже сидела в гостиной, поинтересовалась, как было в театре, и получила в ответ восторженный рассказ о спектакле.

Джо поднялась к себе в комнату, чтобы убрать выходную шляпу. Первым делом она с опаской поглядела на письменный стол. Обычно во время конфликтов Эми отыгрывалась именно на столе Джо, выворачивая на пол все, что лежало в ящиках. Но сейчас стол был в полном порядке. Тогда Джо проверила шкафы, однако и в них не заметила никаких следов вторжения. «Наверное, она простила меня», – решила Джо и, облегченно вздохнув, вернулась в гостиную.

Но Джо поторопилась с выводом. На другой же день она обнаружила пропажу, и в доме разразилась настоящая буря. Мег, Бет и Эми сидели в гостиной, когда Джо в крайнем возбуждении влетела в комнату и, часто дыша, спросила:

– Кто-нибудь трогал мою тетрадь?

– Нет, – удивленно посмотрев на Джо, хором ответили Мег и Бет. Эми молча занялась огнем в камине, но от Джо не укрылось, что она покраснела.

– Значит, это взяла Эми?

– Нет, я не брала.

– Но ты знаешь, где она?

– Не знаю.

– Не ври! – закричала Джо и схватила сестру за плечи.

Лицо Джо пылало таким гневом, что и куда более отважному существу, чем Эми, наверняка стало бы не по себе.

– Я не вру. У меня ее нет. Я не знаю, где она. И знать не хочу.

– Нет, ты что-то знаешь. Лучше сама скажи. Ты у меня все равно не отвертишься. – И Джо слегка тряхнула сестру.

– Можешь орать на меня сколько влезет! Все равно ты больше не увидишь своей дурацкой тетради! – рассердилась Эми.

– Как это не увижу?

– А так. Я ее сожгла.

– Сожгла?! – У Джо даже дыхание перехватило. – Мою сказку! Я столько времени писала ее. Я хотела закончить к приезду папы. Ты что, правда, сожгла ее?

Белая, как полотно, Джо грозным изваянием стояла над сестрой и по-прежнему цепко держала ее за плечи.

– Да, сожгла! Я предупреждала тебя, что ты еще горько пожалеешь, что так поступила вче…

Эми не договорила.

Поняв, в чем дело, Джо так разгневалась, что принялась неистово трясти сестру. У той от страха только зубы стучали.

– Мерзкая девчонка! – кричала Джо. – Мне больше никогда так не написать! Никогда в жизни тебя не прощу!

Мег бросилась спасать Эми, а Бет пыталась утихомирить Джо. Но Джо, вне себя от отчаяния и горя, закатила сестре на прощание звонкую оплеуху и убежала на чердак, где кинулась плашмя на кушетку и пролежала там ничком до тех пор, пока буря, клокотавшая в ней, не утихла.

В гостиной буря утихла куда быстрее, чему в немалой мере способствовало возвращение домой миссис Марч. Узнав о происшествии, она тут же объяснила Эми, какое горе та причинила сестре.

Джо очень гордилась своей тетрадкой, в семье считали, что сказки несомненно свидетельствуют о ее даровании. Тетрадка была совсем маленькой, в ней поместилось шесть коротких сказок, но Джо терпеливо шлифовала текст, надеясь, что в конце концов их можно будет издать. Словом, какая бы судьба ни ожидала книжку в дальнейшем, это была серьезная работа, и Джо вкладывала в нее всю душу.

Недавно она тщательно переписала сказки набело и выбросила черновик. Так что, уничтожив книжку, Эми поставила крест на многолетнем труде сестры, и Джо расценила это как настоящую катастрофу.

Остальные члены семьи тоже горевали. Бет чувствовала себя так, будто потеряла одного из любимых котят. И даже Мег не вступилась сегодня за свою любимицу. Миссис Марч сидела с очень серьезным видом и время от времени кидала на Эми горестные взгляды. И чем дольше длилась эта немая сцена, тем отчетливее Эми понимала, что, пока она не заслужит прощения Джо, ничего хорошего от родных ей ждать не приходится. Впрочем, теперь она и сама раскаивалась в содеянном.

Когда удар гонга призвал семью к чаю, в гостиной появилась Джо, такая мрачная, что Эми едва нашла в себе силы пролепетать:

– Прости меня, пожалуйста, Джо. Мне очень-очень жаль, что я так поступила.

– Никогда не прощу! – угрюмо буркнула Джо.

Джо никто не выказывал сочувствия. Все знали, что когда Джо разозлится, говорить с ней о чем-нибудь бесполезно, и остается лишь терпеливо ждать, пока она сама успокоится.

То был невеселый вечер. Внешне вроде все выглядело как обычно. Девочки шили, а мать читала им отрывки из Бремер[8], Скотта и Эджворт[9]. Вот только не хватало сейчас обычной доброжелательности и жизнерадостности, которые помогали семье переживать черные дни. Особенно это почувствовалось, когда настало время для пения. Бет могла только играть, Джо была не в силах петь и больше всего сейчас смахивала на каменное изваяние, а Эми расплакалась. В общем, Мег и миссис Марч пришлось петь без них. Они изо всех сил старались казаться веселыми, но и их чистые голоса сегодня звучали не так слаженно, как всегда, а вскоре дуэт и вовсе расстроился.

Целуя Джо перед сном, миссис Марч шепнула:

– Милая, позволь лучам солнца пробиться сквозь тучи твоего гнева. Помирись с Эми. Помогите друг другу. А завтра начни вновь свои сказки.

Джо вдруг захотелось уткнуться головой в материнскую грудь и выплакать горе и гнев. Но она сочла, что слезы обнаружили бы ее слабость, и, чувствуя себя глубоко оскорбленной, подавила в себе этот порыв. Кроме того, ее гнев еще не утих, и она не находила в себе сил простить сестру. Вот почему, сурово тряхнув головой, она сказала так громко, чтобы Эми услышала каждое слово:

– Нет! Этого нельзя простить!

И решительно удалилась в спальню.

Эми тоже чувствовала себя уязвленной. Она первой принесла извинения, но прощения не получила и сочтя, что понапрасну унизилась, стала вести себя так высокомерно, что на нее неприятно было смотреть.

На следующее утро Джо проснулась в сквернейшем расположении духа. День вообще выдался из тех, когда все валится из рук. Выйдя на улицу, Джо уронила в лужу теплый пирожок, и в это холодное утро ей так и не суждено было согреть руки. Тетушка Марч сегодня была особенно раздражительна. Вернувшись домой, Джо застала не более радостную картину. Мег пребывала в грустной сосредоточенности, Бет тоже была явно чем-то расстроена. А Эми с подчеркнуто многозначительным видом то и дело заводила беседу о некоторых людях, которые вечно твердят, что хотят исправиться, однако палец о палец не ударяют, чтобы послушать, когда им подают пример благородства.