страховым фондом наравне с курортами и домами отдыха. В 1932 году ОПТЭ добилось выделения из этого фонда двух миллионов рублей на содержание турбаз – правда, далее на эти цели деньги не предоставлялись. В 1936–1939 годах страховой фонд заметно вырос: с 14 миллионов рублей до 46,7 миллионов. На сооружение новых объектов в 1936 году перечислили четыре миллиона рублей, а в 1939-м – 16,5 миллионов. ТЭУ унаследовало от ОПТЭ 81 турбазу; к 1938 году появилось 53 новых[123]. В 1939 году на склоне Эльбруса, на высоте 4200 метров, открылась гостиница для туристов вместимостью 100 человек, с центральным отоплением, электричеством, водопроводом[124]. К 1940 году у ТЭУ появились новые базы в Ясной Поляне, Мурманске, на Бородинском поле. К маю 1941-го ТЭУ открыло более 100 новых турбаз и палаточных лагерей, способных принять 10 000 человек в день, и реконструировало несколько десятков своих лучших баз в Крыму, Киеве, Петергофе, на Кавказе, превратив их в комфортабельные гостиницы для туристов[125]. Как и курортный отдых, советский туризм в конце 1930-х годов стал в большей степени ориентироваться на удобства и удовольствия. Эффективность руководства туризмом оценить сложно, но массированное вливание средств, начиная с 1938 года, привело к ощутимому расширению возможностей отрасли.

В других сферах экономики туризма – таких, как перевозки и подбор персонала, – ТЭУ действовало менее успешно. Как и в случае со снабжением продуктами, передвижение туристов зависело от того, выделят ли для них места другие организации, в частности Наркомат путей сообщения. Справочники содержали расписания поездов, но туристы были вынуждены сами заказывать билеты и платить за них. В 1932 году Наркомат прекратил предоставлять скидки туристам, несмотря на призывы тех, кого заботило развитие туризма. Купить билет на поезд даже за полную цену было чрезвычайно трудно как до войны, так и после. Билетов туда и обратно не существовало: турист мог купить обратный билет, только добравшись до места назначения, и мог ждать несколько дней, прежде чем ему удавалось получить место в вагоне в обмен на оплаченную квитанцию. Очень часто билетов оказывалось больше, чем мест: это относилось как к поездам, так и к пароходам, курсировавшим из Одессы в Батуми. Неудивительно (так считало и ТЭУ), что в 1937 году 81 % жалоб туристов касались проблем с транспортом. Прибыв на нужную станцию, туристы вынуждены были пользоваться автобусами и автомобилями, которых тоже не хватало. Автобусы редко ходили по расписанию, и порой туристы проезжали в темноте участки Военно-Грузинской дороги с самыми эффектными видами. В отсутствие автобусов для перевозки туристов кое-где использовались открытые грузовики. Некоторым приходилось идти пешком, так и не дождавшись автобуса, – на расстояние до 150 километров. Недостаток автотранспорта ударял и по организаторам экскурсий на местах. Даже в 1940 году ТЭУ располагало всего 13 автопарками с 69 автобусами и 118 автомобилями, которые обслуживали 130 турбаз и 143 000 туристов [Нееке 2003: 278][126].

Туризм, относящийся к сфере услуг, требует хорошо обученных, квалифицированных кадров. На грамотно управляемой турбазе имелись руководитель на полной ставке, бухгалтер, консультант, повар, ответственный за культмассовые мероприятия, гиды. Высокогорным базам требовались также опытные инструкторы, способные обучать альпинистов и вести группы в горах. Однако секторами услуг и розничной торговли в СССР пренебрегали: в основу планирования были положены количественные показатели, составление планов для направлений экономики, основанных на услугах, сталкивалось с трудностями. Кроме того, социалистическая идеология связывала услуги и торговлю с мелкобуржуазной идеологией. Тем не менее власти прилагали заметные усилия для развития собственной, «культурной» розничной торговли. Культура потребления при социализме подразумевала «современные, рационально организованные, отвечающие правилам гигиены торговые помещения», хорошие манеры и доброжелательность персонала. Эффективность, доверие и внимательность – на всем этом, по идее, основывалось социалистическое обслуживание [Randall 2008: 39 (цитата), 57, 95; Hessler 2004]. Культурная торговля, как предполагалось, породит культурного потребителя. Но идеалы сталкивались с суровой реальностью дефицита: сказочный мир изобилия отходил на второй план перед реальным миром, где продавец магазина или билетный кассир на железнодорожном транспорте обладал властью, позволявшей ему распределять скудные ресурсы как ему заблагорассудится – например, в корыстных целях. Экономика дефицита стала благоприятной средой для расцвета коррупции.

Одна из главных проблем туристической отрасли на протяжении 1930-х годов выглядела так: как найти, удержать и проконтролировать способного и честного администратора или бухгалтера? Еще сложнее было набрать экскурсоводов – эта профессия требовала не только знаний и навыков, но и политической благонадежности. ОПТЭ, а затем ТЭУ стремились повышать профессиональный уровень своих кадров, но из-за сезонного характера работы она была привлекательной в основном для учителей и студентов, имевших летние каникулы, а также случайных людей, уставших от городской жизни и видевших в такой работе временный выход из положения. На съезде ОПТЭ (1932) много говорилось о профессионализме, предлагалось ввести обучение на экскурсоводов в техникумах и вузах. На совещаниях экскурсоводов также поднимался вопрос о том, чтобы стандартизировать политическое содержание экскурсий и наладить эффективную педагогическую практику. В ТЭУ надзором за экскурсионной работой занимался методический отдел: чтобы получить удостоверение, гид должен был представить на рассмотрение письменный план экскурсии. Эти планы тщательно проверялись на предмет ошибок политического, культурного и географического характера. Так, в одном из них, где описывалась экскурсия по Волге – старинному торговому пути между Волжской Булгарией и Персией, – вместо «Персия» следовало написать «Иран». Экскурсовод также забыл упомянуть о том, что на берегах Волги родился В. И. Ленин[127].

Рис. 2.4. Начинающие туристы получают инструкции по гребле на байдарке от представителя ОПТЭ. Москва, ЦПКиО, 1933. РГАКФД г. Красногорска, № 018460. Публикуется с разрешения архива

Грань между стремлением сделать рентабельной социалистическую экономику и беззастенчивой погоней за прибылью была очень тонкой, и это нашло свое отражение в особой маркетинговой стратегии, свойственной советскому туризму.

Туристические активисты популяризировали нетрадиционные виды досуга и поэтому нуждались в создании спроса на свой продукт, но эти усилия принимали форму агитации и пропаганды, а не коммерческой рекламной деятельности. Ранние усилия по развитию туризма вылились в мобилизационную стратегию: чтобы вовлечь, как планировалось, миллионы человек в туристическое движение, Общество пролетарского туризма взяло на вооружение хорошо знакомую советскую практику призывов и кампаний. «Советский турист» публиковал путеводители по летним маршрутам, а также плакаты с перечнем маршрутов, предназначенных для определенной аудитории – например, текстильщиков и металлистов [Маршруты экскурсий 1929; Маршруты экскурсий лето 1930][128]. Слова преобладали над изображениями, в плакатах излагались термины и объяснялись методы, применяемые туристическим движением. ОПТЭ же полагалось в первую очередь на своих членов, которые должны были распространять