– Начало повествования обнадеживающее, – проговорил барон.

– …С княжной мы встретились незадолго до моей объявленной свадьбы с Дашей. Так звали мою тогдашнюю невесту.

Поскольку Тредиаковский эту историю хорошо знал из рассказа Сони, наверное, он не смог изобразить на лице должного внимания, что весьма смутило Леонида.

– Не слишком ли подробно я рассказываю? – прервал он себя, обращаясь к сидящим с ним за столом мужчинам.

Тредиаковский ничего не сказал – он догадывался, о чем пойдет речь, а у барона де Кастр загорелись глаза от предвкушения тайны, которая откроется ему. Он даже поторопил Разумовского:

– Пожалуйста, граф, я чувствую, что ваша история захватит наше воображение. Именно поэтому в ней интересны всякие мелочи, или, как вы говорите, подробности.

– Извольте. Я рад встретить сочувствие в людях незнакомых. Как ни странно, мне легче рассказывать о случившемся вам, чем людям близким… Судьба за что-то наказала меня. Лишила осознания исключительности моей встречи с этой молодой женщиной. Лишь спустя некоторое время я понял, как много потеряю в жизни, если её не найду…

Он помолчал, как если бы волнение перехватило ему горло, и Себастьян подвинул ему кружку с вином, которое Разумовский в волнении залпом выпил.

– Грешным делом, вначале я посчитал, что мое чувство к княжне – думаю, не стоит сообщать вам её имя, которое всё равно вам ничего не скажет, – не относится к разряду серьезных увлечений…

«А вот тут ты, братец, ошибся, – с насмешкой подумал Тредиаковский, – имя княжны нам очень многое скажет. Особенно Себастьяну, который и не догадывается, с кем столкнула его судьба. Нам обоим её имя о многом скажет!»

– Но чем больше я узнавал княжну, тем больше понимал, какая она умная, честная, бескорыстная – таковые женщины мне прежде не встречались.

Он опять сделал глоток из кружки, и Григорий подумал, что, ежели граф станет прикладываться к вину так часто, окончания истории они могут и не услышать.

– Не странно ли, господа, что я стал размышлять об этом так подробно только теперь, а до этого я лишь шёл на поводу у своих чувств? Словом, я сделал княжне предложение руки и сердца, не думая более ни о своей невесте, ни о свадьбе, которую готовили её родители. Моя возлюбленная предложение приняла и даже помогла мне весьма достойно избежать предстоящего бракосочетания.

«А вот тут ты, братец, врёшь! – с ожесточением подумал Григорий. – То, что вы проделали с Софьей, ни тебя, ни её не красит. Она-то это осознала, а вот ты, похоже, нет! Обманом вы хотели соединиться, вот бог вас за это и покарал…»

– Тогда я лишь думал, что она будет мне хорошей и верной женой, не даст мне скучать так, как я непременно стал бы скучать с той, на которой собирался жениться прежде…

– Постойте, граф! – вскричал Себастьян, внимательно следивший за ходом рассказа. – Но вы и словом не обмолвились о том, каким образом вам удалось избегнуть женитьбы на той, которую вы назвали Даша!

Граф смутился, но махнул рукой: мол, рассказывать так рассказывать.

– Я хотел опустить эту часть своего повествования, потому что она существенно удлинит мой рассказ…

– Это ничего, – успокоил его барон де Кастр, – вечер только начинается, а раньше завтрашнего утра вы вряд ли продолжите свой путь. Насколько я знаю, по этим дорогам редко кто путешествует ночью, потому что в этих местах орудует банда некоего Глюка, которую жандармы не могут поймать и отправить на виселицу уже третий год.

Разумовский согласно кивнул. Тредиаковский слегка раздвинул в улыбке губы. Он более не произносил ни слова, но показывал своим видом, что и ему слушать небезынтересно.

– Если я правильно понял, – рассмеялся Разумовский, – вы предлагаете не торопиться, взять еще вина… Это позвольте сделать мне… И слушать меня, и чтобы я говорил, ничего не упуская?

– Именно, – подтвердил Себастьян опять же с молчаливого согласия Григория.

– Хорошо, я принимаю ваше предложение провести вечер вместе, слушая мою историю, где переплетается трагическое и смешное.

Леонид подозвал трактирного слугу и заказал вина сразу на два стола: на свой и на тот, за которым сидел его золотоволосый друг. Как только вино принесли соседям, они восторженно взревели и отсалютовали Разумовскому кружками. Он тоже поднял в знак приветствия руку и снова приступил к своему рассказу.

– Семья невесты встретила меня приветливо, ничего не скажу. Сама Даша тоже была мила и доброжелательна. Но как-то, знаете, без огня. Словно послушная девочка, которой маменька наказала: «Уделяй внимание, детка, этому молодому человеку. Мы с отцом выбрали его тебе в мужья». И дочь отвечает: «Хорошо, маменька, я сделаю так, как вы говорите!»

– Что ж в этом плохого? – наконец открыл рот Григорий. – Послушная дочь, послушная жена.

– Я понимаю вас, – приветливо улыбнулся Григорию рассказчик. – Когда я делал предложение Даше, и сам так считал. Потому и не сомневался в правильности своего выбора. Но когда я встретил Со… княжну, я испытал чувство, похожее на то, как если бы застоявшийся, покрытый ряской пруд вдруг спустили в некое русло, и он по воле случая превратился в ручей, чтобы, набирая скорость, мчаться куда-то вперед. Может, в океан.

– Мсье Разумовский – вы поэт! – с жаром воскликнул Себастьян.

– Наверное, я в то время и впрямь стал думать не прозой, а стихами – так разгорелась моя кровь! Даша, увы, ни о чём не подозревала. Она поехала в имение родителей и собиралась вернуться накануне свадьбы, а я уже готовился к тому, чтобы объясниться с нею, разорвать нашу помолвку и прекратить приготовления к свадьбе…

– Теперь вы увлеклись рассказом о невесте и не сказали нам, как вы познакомились с княжной. Это было романтично?

Себастьян все ждал необычайных происшествий в таком многообещающем рассказе.

– Надо сказать, что, увидев княжну впервые – она была сестрой моего полкового товарища, – я не испытал никаких предчувствий, волнения, озарения – знаете, когда люди ощущают, что вот они встретили свою судьбу. Разве что отметил её нелепый наряд – она куда-то бежала и едва не сбила меня с ног – да её необычно зелёные глаза, изумруды, и только! Но подумал я об этом как-то отстраненно: мол, а у Николая-то сестрица прехорошенькая! Наутро нам с ним была обещана аудиенция у одного очень высокопоставленного человека. Наверное, я поэтому слегка волновался… К тому же в голове у меня бродили мысли о предстоящей свадьбе и, чего греха таить, о грядущем присвоении мне очередного звания. Словом, впереди меня ждало светлое будущее: удачная карьера, юная скромная девица из знатной семьи, в число родственников которой предстояло войти и мне, богатство, признание. А княжна сидела с нами за столом, у неё вроде болела голова, или ещё что-то её беспокоило. В общем, она не стала долго засиживаться. Ушла в свою комнату. Мы посидели с Николя, выкурили по сигаре и пошли спать.

– А дом у них был большой? – отчего-то поинтересовался барон де Кастр.