Проснулась она свежей и бодрой. Ее разбудило появление Пилар, которая поставила на тумбочку рядом с кроватью дымящуюся чашку кофе.

– Который час?

Джорджи села на кровати, опираясь на подушки. Горничная отдернула шторы, и комната наполнилась солнечным светом.

– Десять часов, сеньорита. – (От удивления Джорджи открыла рот.) – Сеньор, он сейчас плавает, он сказал, что ждет вас на завтрак, да? Через… – Пилар расставила пальцы рук.

– Десять минут, – подсказала ей Джорджи.

– Да, да, сеньорита. Десять минут. Хорошо?

– Хорошо.

Как только Пилар вышла из комнаты, Джорджи, оставив кофе остывать, быстро приняла душ. Затем слегка подсушила волосы феном и залпом выпила кофе.

Натянув джинсы и темно-синий топик, она бросила взгляд на часы. Прошло ровно десять минут. Пора спускаться.

Мэт уже сидел за столом и читал газету. Было видно, что он недавно принял душ. Просторная рубашка из черного шелка была распахнута до пояса, открывая великолепную мускулистую волосатую грудь. Влажные вьющиеся волосы падали на лоб, смягчая резкие черты, делая их более живыми. Джорджи почувствовала слабость в ногах.

– Доброе утро, – непринужденно поздоровался Мэт.

– Доброе утро, – после небольшой паузы ответила она.

Джорджи растеряла всю свою уверенность и неуклюже проковыляла через комнату к столу.

– Ты хорошо спала? – мрачно спросил Мэт, делая вид, что не замечает пунцового румянца на ее щеках.

– Прекрасно, спасибо. – Джорджи откашлялась. – Ты уже звонил в больницу? Как мама?

– Операция назначена на завтра, а сегодня сделают необходимые анализы.

Джорджи кивнула. Ей казалось, что все идет своим чередом и Мэт абсолютно спокоен.

– Кофе?

Мэт наливал кофе в чашку, и движения его большого мужского тела заставляли Джорджи трепетать.

– Спасибо.

Джорджи взяла чашку и, обжигая рот, начала суетливо пить, пряча выступившие на глаза слезы.

– Угощайся фруктами, круассанами и хлопьями, – предложил Мэт. – Скоро Флора принесет завтрак.

– Она принесет еще и завтрак?

– Я предупредил, чтобы она много для тебя не готовила, – примирительно сказал он. – Ты не ешь много, не так ли?

– Я ем достаточно, – возмущенно произнесла Джорджи. – Не забывай, что я намного ниже тебя и вешу вполовину меньше. Женщины устроены не так, как мужчины.

Это была не самая умная мысль.

– Я знаю об этом, Джорджи, – повернувшись к ней, заметил Мэт.

Джорджи отвела глаза от лица Мэта и его обнаженной груди и стала изучать изобилие продуктов, разложенных в центре стола. Она схватила спелый персик и стала разрезать его на своей тарелке. Если съесть завтрак, приготовленный Флорой, она просто не сможет встать из-за стола.

Мэт с удовольствием уплетал мюсли, в которые он добавил порезанные банан и персик, затем съел два круассана, смазанных черносмородиновым вареньем. Вскоре появилась Флора. Она катила перед собой тележку с подогретыми тарелками.

Содержимое тарелки Мэта просто заворожило девушку: полфунта сосисок и бекона, три яйца, грибы, помидоры, жареный картофель и лук.

– Я все еще расту, – весело сказал Мэт, заметив ее изумленный взгляд. – Я должен поддерживать свои силы для…

– Для чего?

Молчание длилось слишком долго. Джорджи подняла глаза и посмотрела на Мэта.

– Да мало ли что может произойти, – мрачно ответил он.

Перед глазами Джорджи предстала картина его смятой постели, и она быстро опустила глаза. Он был так сексуален, так элегантно одет – слегка одет.

Джорджи откусила кусочек сосиски, умоляя Бога о том, чтобы он избавил ее от этих грешных мыслей. Кусочек попал не в то горло. Она закашлялась. Мэт поднялся, подошел к ней, похлопал по спине и предложил воды. Но это не помогло.

– Со мной все в порядке, – промямлила Джорджи, громко хлюпая носом.

Она старалась не смотреть на его обнаженные мускулистые ноги. Мог бы хоть какие-нибудь штаны надеть, подумала Джорджи.

– На, возьми.

Мэт наклонился, чтобы промокнуть ее влажные глаза салфеткой. Джорджи ощутила запах чистого мужского тела и аромат дорогого геля для душа.

К счастью, в это утро за завтраком с ней больше ничего страшного не произошло. Она сидела за столом, как натянутая струна, и ловила каждое слово Мэта. Мэт, напротив, чувствовал себя превосходно. Он с аппетитом ел и наслаждался тем, что происходило вокруг.

– Итак…

Джорджи подняла глаза. Она как раз проглотила последний кусочек своего завтрака.

– Да? – осторожно отозвалась она.

– Мы поедем в больницу после ланча, – решительно заявил Мэт. – Чем ты хочешь заняться утром?

– Мне все равно.

Мэт чуть не рассмеялся, так забавно она произнесла эту фразу.

– Ну, если так… Что ж, ленивое утро в постели нам не подходит. Сад ты осмотрела вчера. Тогда, может быть, я покажу тебе окрестности? А затем мы перекусим где-нибудь поблизости от больницы.

– Как тебе будет угодно.

– Какая ты послушная.

Джорджи посмотрела на Мэта, пытаясь понять, зачем он так говорит с ней. Внезапно выражение его лица изменилось. Он грустно улыбнулся.

– В каждом мужчине есть что-то от шаловливого ребенка, pequena. С тех пор, как встретил тебя, я понял, что я такой же, как все. Мне не нравится это. Я понимаю, что веду себя недостойно, но ты заставляешь меня быть таким. Если бы мы стали любовниками, это напряжение между нами исчезло бы. Жизнь стала бы лучше для нас обоих.

– Жизнь и так достаточно хороша. Спасибо, – ядовито заметила Джорджи.

– Лгунья, – насмешливо произнес Мэт и улыбнулся.

Джорджи было очень трудно ответить ему улыбкой. Рядом с ним она всегда чувствовала себя неловко. Последние несколько недель она будто ходила по лезвию бритвы. Это измучило ее.

– Идем. – Мэт поднялся из-за стола и протянул ей руку. – Если ты так настаиваешь на этом, мне ничего не остается, как только терпеть и ждать, когда ты сама поймешь, что ошибаешься.

– Мэт…

Голос Джорджи сорвался. Он притянул ее к себе и начал жадно целовать ее губы, уши, шею. Все ее существо охватил трепет. Пальцы Джорджи скользили по мускулистому телу Мэта под шелковой рубашкой, путались в кудрявых волосах, ласкали его плечи, шею и грудь. Он был так красив, так невероятно сексуален, что Джорджи позволила себе еще минуту-другую побыть в раю, но потом решительно остановила его.

– Я знаю, ты не такая девушка, – буркнул Мэт, отводя от нее взгляд пылающих глаз, но все еще не выпуская из рук.