Январь опять отрицательно покачал головой:

— Так просто, саднило что-то, я стал размышлять вслух.

— Ну ладно тогда, если не врешь, а то я подумал, что тебе стоит поторапливаться со своими мыслями. А вообще — молодец. Спецом будешь. — Карпелов тронул своего напарника за плечо, резко отвернулся и пошел к носилкам.

— Шок, — весело сообщил ему доктор с потной круглой лысиной. — Пару дней отлежится, пару швов наложим, какие дела!

Пеликан смотрел безумными глазами. На том ухе, где раньше была серьга, наливался кровью тампон.

Запищала рация, Карпелов достал ее, не сводя глаз с лица Пеликана. Он послушал немного, потом кивнул, словно понял что-то, и сказал:

— Соединяйте. — Достал телефон и прошептал Пеликану:

— Снайпер! — И через несколько секунд — в трубку:

— Это ты, болезный?

— Впечатляет? — спросил его издалека Гриша Покосов. — Я вот что хотел сказать, легавый. Это мое оружие.

— Твое, — согласился Карпелов.

— Да нет, я говорю, что сам его сделал. Это хорошее оружие, — гордо и с вызовом.

— Факт, — кивнул Карпелов. — Чего тебе от меня надо?

— Чтобы ты подтвердил, что такое оружие существует. Написал отчет подробный и все такое, что там у вас в органах требуется.

— Это пожалуйста, — вздохнул майор, — куда мы, легавые, без писанины. Только вот на счет вещественного доказательства. Нету ведь его!

— Я не дурак! — громко и уверенно. — Вам только дай в руки, сразу идею… — Тут Гриша Покосов употребил неприличное выражение, которое означало «украдете».

— Ладно, просто опишу как есть, — вздохнул Карпелов.

— Ну вот то-то же! — удовлетворенно сказал Гриша. — А что там с парнишкой?

— Жив.

— Счастливчик, удачно стоял, значит. Карпелов протянул счастливчику Пеликану телефон.

— Урою, сука! — неожиданно для всех заорал в трубку Пеликан.

А говорите — шок! — обрадовался Карпелов и подмигнул доктору.

Дима оттаскивал неподвижные тела к кустарнику. С толстяком пришлось останавливаться несколько раз. Дима поднимал голову вверх, дышал размеренно и глубоко, отдыхал. Посмотрел документы всех троих. Двое были из службы наружного наблюдения. Третий — из частного охранного агентства.

Потом он вернулся к «вольво» и профессионально обыскал машину, включив в салоне свет. Магнитофон. Дима выдернул кассету. Несколько журналов с голыми девочками на обложке. На одной из них Дима задержался взглядом.

Он нашел пустую канистру и слил в нее бензин из бака. Обливая неподвижные, сваленные друг на друга тела, Дима думал о женщине с обложки. Щелкнула зажигалка ярким огоньком в темноте. Вверху летел, размеренно гудя, самолет. Дима проследил взглядом его мигающие огоньки. Потом протер машину и раздавил на асфальте мобильный телефон, наступив на него дорогой подошвой.

К дому генерала Дима подъехал с большим опозданием. Сам генерал был пьян, жена его — Людка, трезвая и злая до судорог.

— Я хочу есть и пить! — заявил Дима с порога, сглатывая напряженность в горле и стараясь не трогать ничего руками. Руки были ледяные и не слушались.

— Вот он, боец невидимого фронта. — Генерал расставил руки, чтобы обняться поудобней. Его жена разбила на кухне первый стакан.

Дима заглотнул быстро несколько рюмок водки и набил рот деликатесами с накрытого стола. Он прошел к кухне и остановился в дверном проеме. Сорокапятилетняя женщина стискивала левой ладонью правую. Сквозь пальцы выступили капли крови.

— Порезалась? — Дима оттолкнулся от проема и, подойдя к ней вплотную, раскрывал сжатые пальцы.

— Отвали, боец. — В него глянули бездумно темные глаза в накрашенных ресницах.

Дима покачнулся и сел на табуретку. Глаза женщины приобрели некоторую осмысленность.

— Ты что? Тебе плохо?

— Я не переношу крови, — сглотнул Дима тошноту, — это с детства, вот такой я боец.

Люда засуетилась, одновременно обматывая свои пальцы бинтом и откупоривая пузырек с нашатырем.

Дима отшатнулся от резкого запаха и взял ее за забинтованную руку.

— Я поцелую — и все пройдет. — Он медленно, досчитав до шести, поднял на нее усталые глаза. Шесть секунд — точный расчет.

— Ты со мной эти штучки брось, — Люда выдернула у него ото рта свою руку, — хрен в погонах.

— Что, не действует? — спросил, не обидевшись, Дима.

— Не действует.

— А чего тогда побледнела? Знаешь, что всегда женщину подводит? Организм.

— Заткнись ты… — Люда подметала с пола осколки стекла.

— Приехал пьяный или дома выпил? — Дима кивнул назад, в большой комнате генерал пел самозабвенно «работа у нас такая!..».

— И то и другое. А ты чего явился? Праздновать? А гости где? Я гостей хочу, пьяных разговоров, тостов, выяснения, кому какой чин дали и за что, шума, женских нарядов, детских криков!

— Ты забыла про выяснения, кто больше чего для Родины сделал. Тут простая альтернатива. Или гости — или я.

— Гости! — крикнула женщина, уже успокаиваясь.

— Давай-ка я тебе салат твой любимый сделаю. — Дима снимал пиджак.

— Димка, жизнь ведь прошла, а, Димка?

— Жизнь только начинается, — авторитетно заявил Дима Куницын, натирая на терке сыр.

— Ты с девочками трахаешься? — Люда села, закинув ногу на ногу, и вытащила из пачки на столе сигарету.

Дима молча поднес ей зажигалку.

— Не трахаешься. Хочешь скажу почему? Девочка — это сама жизнь. Она самодостаточна, влюбчива, но эгоистична. Ей подавай все целиком и сразу. Ты ведь не зря женщин в возрасте выбираешь, а? Ты хочешь быть самой жизнью, шоком, не давать, а брать!

— Слушай, Людка, почему бы тебе просто не перебить посуду? Попробуй, чеснока хватит? — Дима протянул нож с горкой салата на кончике. Люда высунула длинный язык и провела им по блестящему лезвию. На языке проступила красная полоса. Люда положила нож и затянулась сигаретой.

— Ничего страшного, — сказала она, выпуская в его побледневшее лицо дым, — поцелуешь — и все пройдет!

— Моя жена — наркоманка! — заявил генерал, входя в кухню. — У нее особый наркотик. Называется — выяснение отношений. Пока не выяснит — не уснет. Но это не самое страшное, — он помотал перед лицом Димы указательным пальцем, — самое страшное будет, если ты уснешь в этот момент! Не дай бог, не дай… Кофе надо сварить. Курит, — кивнул он на жену, — а только что провела целую лекцию о сосательном рефлексе у мужчин.

Дима внимательно посмотрел на генерала. Не так уж он и пьян, как показалось в первый момент.

— По ее теории получается, что мужчинам всегда надо чего-то сосать, они как начали сосать грудь в младенчестве, так и не могут остановиться. Хотя это не ее теория, я уже это где-то слышал. У нее нет своих теорий, понимаешь, вот в чем беда. Она чужими тебя травит, травит. Но распаляется, как будто они — ее. Вот спроси ее — смотрит ли она сериалы? Спроси, спроси… О, обиделась! — Генерал показал пальцем на жену. Люда сидела неподвижно, закрыв глаза. — Нормальный человек тебе честно скажет, смотрю, мол… Или чихал на них!.. А она — нет. Сначала перечислит, почему их не надо смотреть! Смешно. Она смотрит все подряд, чтобы потом мне подробно сказать, почему это не надо смотреть. Какая это гадость и пошлость. Пойдем в бильярдную. Я тебе там подробно расскажу, почему она к тебе пристает проко… вока… провокационно, вот так, да. — Генерал встал и поманил за собой Диму. Его жена меланхолично сбросила на пол бокал. — Она не может просто так тобой заняться, но все должна знать, где ты и с кем, понимаешь? — Генерал повышал голос, чтобы жене было лучше слышно. — Она же верная, добропорядочная жена и все такое. Хочешь на спор? Ты никогда ничего у нее бы не разузнал. Ты застрелился бы через неделю. Пить будешь? Дима отказался. Он почти не слушал генерала. На кухне через равномерные промежутки времени падало на пол стекло.