Элиза уже ждала их. Сидя в экипаже, она пыталась накормить киви, которая, тревожно попискивая, восседала у нее на коленях.

– Просто не знаю, что делать с Вилмой, – сказала женщина. – Она отчаянно нервничает и почти не прикасается к корму. Я думаю, она чувствует, что мы ужасно спешим.

Кучер помог Оскару водрузить чемодан и сумку на багажник коляски.

– Насчет этого Вилма права, – отдуваясь, проговорил Оскар. – Мы действительно уберемся отсюда через несколько минут – только нас и видели. Я только сбегаю за багажом Гумбольдта и своим, и мы можем отправляться.

Юноша снова взбежал наверх и торопливо вошел в свой номер. Дверь захлопнулась позади него. Слова Элизы и поведение Вилмы заставили его слегка встревожиться. В самом деле – в воздухе словно витало ощущение угрозы. Он в спешке швырял в чемодан ботинки, куртки, мыло, бритвенные принадлежности и зубной порошок. Едва он захлопнул замки чемодана, как в дверь снова постучали.

– Уже бегу, – крикнул он. – Остались только книги и пижама. Я сейчас спущусь.

Снова раздался стук, на этот раз более настойчивый.

– Пожалуйста, не дави на меня, Шарлотта. Две минуты, ладно?

Но за дверью не унимались. Оскар сердито покосился на нее.

Может, это кто-то из персонала отеля? Его французский никуда не годится, но с этой ситуацией он, пожалуй, справится.

– Ун момент! – крикнул он и добавил: – Подождите, пожалуйста!

Но в дверь продолжали стучать, причем все более настойчиво.

Внезапно по спине юноши поползли мурашки.

– Ки эс ла? – выкрикнул он. – Кто там?

Молчание.

– Шарлотта?

Никакого ответа.

Оскар медленно отступил от двери. Добравшись до подоконника, он осторожно выглянул наружу. Толпа зевак, глазевших на самоходную повозку, за это время выросла. Однако человек, управлявший ею, по-прежнему отсутствовал. Но сейчас Оскар заметил одну вещь, которой раньше не придал ни малейшего значения. На сиденье рядом с местом водителя лежала шляпа. Широкополая, с высокой тульей, вроде тех, какие носят ковбои на американском Среднем Западе.

Ужас буквально парализовал Оскара. Он уже видел эту шляпу сегодня. Она принадлежала таинственному незнакомцу, подстерегавшему их у подножия Эйфелевой башни. Тому самому, из Афин.

Во рту у него пересохло, а язык стал, как суконный. Юноша уставился на дверь, словно хотел пробуравить ее взглядом. Кто за ней стоит?

Снова послышался стук, на этот раз еще более настойчивый.

Запыхавшись, Гумбольдт наконец-то добрался до улицы Клеман Маро. На углу ему пришлось остановиться и опереться о фонарный столб. Сердце ученого бешено колотилось, лицо горело. Проклятые парижские извозчики! Ни одна наемная пролетка не остановилась, чтобы подобрать его, – все они катили мимо, не обращая внимания на его вопли. Пришлось промчаться пешком целых два километра, и дались они ему нелегко. Плохо дело – оказывается, он далеко не в лучшей форме. Пора заняться своим физическим состоянием.

Элизы и обоих молодых людей в условленном месте не оказалось. Несмотря на то что они должны были поджидать его здесь давным-давно. Что могло их задержать?

Гумбольдт прикрыл ладонью глаза от лучей низкого солнца. Гостиница находилась всего в трехстах метрах отсюда. Можно было даже рассмотреть вывеску и флажки на фасаде здания. Перед отелем собралась небольшая толпа. Что бы это значило?

Ученый торопливо направился к отелю, и лишь одолев половину расстояния, понял, что зеваки обступили какое-то транспортное средство – что-то вроде безлошадного экипажа. Он и сам при других обстоятельствах был бы не прочь взглянуть на техническую новинку, но уже в следующую секунду его внимание привлек женский крик.

Гумбольдт насторожился. Голос был поразительно похож на голос Элизы.

Прежде чем он решил, что предпринять, из гостиничного двора вылетел экипаж. Ученый едва успел отпрыгнуть в сторону, а в следующую секунду заметил, кто сидит на козлах.

– Шарлотта?!

– Дядя! Наконец-то!

– Что здесь происходит? Где Оскар?

Шарлотта указала на второй этаж гостиницы. Ее лицо выражало острое беспокойство.

Гумбольдт взглянул вверх и едва сумел сдержать возглас испуга.

На карнизе второго этажа балансировал Оскар. Рядом с ним стоял упакованный чемодан.

Теперь и пешеходы на тротуаре обратили внимание на происходящее. Дамы заахали.

– Как ты туда попал? – крикнул Гумбольдт. – Немедленно возвращайся в номер!

– Он не может, – прошептала Элиза. – Мальчик очень боится.

Гумбольдт нахмурил лоб.

– Боится? Чего?

– Человека из Афин.

Элиза повернулась в сторону диковинного экипажа. Гумбольдт проследил за ее взглядом и почувствовал, как у него сжимается желудок. На сиденье лежала серая широкополая шляпа-стетсон…

Оскар тем временем передвинул ногой чемодан еще на полметра по карнизу. Выступ достигал в ширину максимум двадцати сантиметров. Слишком мало, чтобы энергично продвигаться по нему с тяжелым багажом, но вполне достаточно, чтобы стоять, не теряя равновесия. Через распахнутое окно номера было слышно, как кто-то возится с дверным замком, пытаясь его взломать.

Толпа перед гостиницей выросла вдвое. Из ворот конного двора отеля вылетел экипаж. Один из пешеходов едва не угодил под колеса, но чудом успел увернуться. Оскару пришлось дважды взглянуть вниз, прежде чем он узнал в этом везунчике Гумбольдта, а на козлах экипажа, рядом с кучером, – Шарлотту. Элиза с Вилмой на руках сидела на заднем сиденье коляски.

Оскар хотел было предупредить друзей об опасности, но из номера донесся грохот. Затрещало дерево, с лязгом отлетела защелка внутреннего замка.

Незнакомец ворвался в комнату.

Господи, что же теперь делать? На карнизе Оскар был как на ладони. Не придумав ничего лучшего, он схватил чемодан и прикрылся им, как щитом. И вовремя, потому что в этот момент в окне появился преследователь. Без своей ковбойской шляпы он казался значительно старше. Темно-каштановая густая борода, бакенбарды с пробивающейся сединой, под лохматыми бровями светились голубые со стальным оттенком глаза. В руке он сжимал какое-то оружие – что-то вроде короткой пневматической винтовки. Он успел даже заметить на тыльной стороне его руки длинный серповидный шрам.

Незнакомец бросил взгляд вниз. До мостовой было не меньше семи метров. Снизу до него доносились возгласы – возмущенные и взволнованные. Но сейчас ему было не до них. В следующее мгновение он заметил Оскара на карнизе, и усмешка скользнула по его лицу.