– Вы уже видели мою коллегу, констебля Эверетт. Верити.

Это имя она явно узнает.

– Мы все очень за вас переживаем. Вы прошли через нечто ужасное.

Ее губы дрожат, она цепляется за одеяло.

Я достаю листок бумаги.

– Знаю, вы пока ни слова не сказали и, наверное, просто не можете. Ничего страшного. Я все понимаю. А написать сумеете? Хоть что-нибудь, что вы помните. Это нам очень помогло бы.

Девушка смотрит на меня, но без опаски. По крайней мере, мне так кажется. Я вынимаю из кармана ручку и делаю пару осторожных шагов по направлению к койке, готовый отступить, если она забеспокоится. Однако ничего подобного не происходит – она лишь наблюдает за моими движениями.

Я медленно кладу бумагу и ручку на прикроватный столик, совсем близко от нее, и возвращаюсь к двери.

Только через пять минут бедняга решается к ним прикоснуться.

Пять минут я терпеливо и молча жду. Это не какой-то особый талант, но я способен на такое, если оно того стоит. А сейчас ставки очень высоки.

Девушка протягивает руку и берет листок. Потом ручку. Пишет долго и нерешительно, словно забыла, как это делается. Протягивает мне бумагу, и я вижу, что она едва сдерживает слезы.

На листке всего одно слово. Всего четыре буквы.

* * *

Когда я выхожу в коридор, Эверетт замечает выражение моего лица и спешит узнать:

– Она что-нибудь сказала?

– Нет, но у нас есть имя. – Я показываю ей бумажку.

– И больше ничего?

Сама-то, черт возьми, даже имени не добилась! Я едва не сказал это вслух – вовремя остановился. Теперь меня бесит то, что я взбешен. Эв ни в чем не виновата.

– Боюсь, что нет. Я задал еще пару вопросов, но она разволновалась. Тогда пришел твой дружок-доктор и вышвырнул меня. Вежливо попросил, скажем так.

Похоже, Эверетт покраснела, хотя я могу ошибаться.

– Слушай, я уже собираюсь домой; можешь связаться с Бакстером и попросить поискать имя Вики среди пропавших девушек? – Я осматриваюсь. – И кстати, не знаешь, где моя жена?

– Она пошла вниз. Хотела взглянуть на мальчика.

* * *

Алекс не единственная, кто терпеть не может больницы. Помню, Джейку было года три или четыре, когда он упал с качелей на детской площадке, и на лбу у него вскочила шишка размером с яйцо. Я привез его сюда. Целый час мы сидели в отделении скорой помощи, прокручивая в голове самые страшные варианты (вдруг повреждение мозга?), пока его не осмотрела одна уставшая медсестра. Она дала Джейку парацетамол и отправила нас домой. Шишка быстро сошла, а вот тревога осталась. И позже, намного позже, когда он начал сам себе причинять вред, мы приезжали сюда снова. По мере необходимости. Выдерживали косые взгляды медсестер, объяснялись перед докторами, которые звонили терапевту – проверить, что мы не врем. Наш врач говорила, что она в курсе, что всё под контролем. Как будто этот кошмар можно контролировать… Каждый раз лицо у Джейка было бледным, глаза полны тревоги.

– Прости, пап.

– Все хорошо, – шептала Алекс, укачивая его и целуя в голову, – все хорошо.

С этим воспоминанием в голове я зашел в детское отделение и повернул за угол.

А там она, прижимает его к себе.

Темноволосого мальчика.

Прижимает так нежно…

Не знаю, долго ли я стою на одном месте, но рядом со мной уже появляется медсестра. Мы молча наблюдаем за Алекс, а потом сестра тихо говорит:

– Это просто чудо какое-то.

Я понимаю, что это не Джейк. Я все отлично понимаю. И тем не менее всего на секунду…

– Он сразу пошел к ней. С остальными начинал кричать и драться, но с вашей женой… ну, сами видите.

Алекс ловит мой взгляд и улыбается, медленно поглаживая голову мальчика с длинными темными кудряшками.

– Все хорошо, – шепчет она, – все хорошо.

Трудно сказать, к кому обращены ее слова – к малышу или ко мне.

* * *

* * *

– Всего на несколько дней.