– Что вы… – начала она возмущенно и испуганно.

– Простите, не хотел вас напугать. – Эрик наклонился и поднял ключи. – Это ваше.

Она выжидательно смотрела на него.

– Я просто хотел сказать, что маскарад ваш неудачен. Солнечные очки и шарф. Очень банально.

Девушка сдернула с лица очки и прищурилась. Лицо ее вблизи было еще прекраснее, чем издалека, и Эрик вдруг понял, что ведет себя очень глупо. Но отступать было некуда.

– И что? – медленно спросила она, стягивая шарфик с пышных кудрей. – Что с того?

– А то, что охрана банка вполне могла вас запомнить. И ее безусловно заинтересует, зачем красивая девушка кутается в шарф, чтобы зарисовать главный зал банка.

Девушка вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

– Вам показалось, – сухо сказала она. – Я заполняла анкету для кредита.

– И какому менеджеру вы ее отдали?

Девушка открыла дверцу машины и собралась садиться.

– Это не ваше дело.

– А все-таки?

– Я передумала.

Она села, но Эрик придержал дверь.

– Отпустите! Я позову охрану.

– А вы в курсе, что прямо над вами висела скрытая камера и все, что вы писали, было отлично видно?

Рука, вставлявшая ключ зажигания, замерла. Эрик улыбнулся. Бинго.

– Все видно? – эхом отозвалась девушка.

– Я пошутил, – признался Эрик. – Та камера только общий план снимает. Вам повезло.

Девушка с облегчением вздохнула.

– Но, честное слово, если вы задумали что-то противозаконное в отношении банка Даррена Чейза, вам лучше не скрывать этого от меня.

Впервые в глазах девушки мелькнул интерес.

– Это все ваше воображение. Но, допустим, вы правы. И почему я должна вам довериться?

– Потому что в таком случае наши интересы совпадают.

Это нужно отпраздновать. Ощущение, которое дарит маленький прямоугольник в кармане, ни с чем не может сравниться. Я больше не жалкий служащий, мишень для насмешек. Я почти что владелец банка. Могу без спроса войти в любой кабинет. Могу заглянуть в хранилище и позаимствовать денежки на виллу и гоночную машину. Могу…

– Эй, Альфред, не спи на ходу. Убьешь кого-нибудь своей тушей!

Альфред открыл глаза и увидел ехидную физиономию Ланы, которая зашла в его лифт на втором этаже.

– Отвали, – машинально вырвалось у него, прежде чем он успел подумать и оценить последствия.

У Ланы отвисла челюсть, а Альфреда охватило потрясающее чувство свободы. Оказывается, давать отпор несложно. Нужно только верить в себя и никого не бояться… А как же легко верить в себя, когда в твоем кармане ключ от целого мира. Когда благополучие твоего хозяина зависит от твоей доброй воли…

Альфред отметил у регистратора время окончания работы и вышел из банка. Завтра Лана пожалуется Хенриксу, и они отыграются на нем. Но до завтра была уйма времени, и он постарается провести это время достойно! Сегодня он почти что Даррен Чейз, а что делает Даррен Чейз по вечерам?

Правильно, развлекается.

Рекламу ночного клуба «Дива» Альфред видел как-то на столе у Чейза. Маленький камерный клуб, только для высоких ценителей, было написано на аляповатом листке. Альфред был уверен, что это очень дорогой клуб, куда его даже на порог не пустят. Однако оказалось, что «Дива» находится в квартале, пользующемся сомнительной славой, и берет скорее яркими огнями и вызывающими нарядами официанток, чем настоящей роскошью и стилем.

Впрочем, это было к лучшему. Сонный охранник на входе содрал с Альфреда пятьдесят баксов, вручил талончик на бесплатный напиток и пропустил его в узкий, пахнущий духами и табаком коридор. Сердце Альфреда бешено заколотилось. Настоящее гнездо порока. Впервые он вступает в него, впервые делает то, что совершенно несвойственно примерному Альфреду Куинни…

Альфред добрался до небольшого зальчика, душного, прокуренного, битком набитого людьми. Клиенты, в основном мужчины, толпились у барной стойки, сидели за столиками и глазели на полуобнаженных девиц, которые вышагивали с напитками или лениво вытанцовывали на высоких тумбах. Как Альфред понял позднее, в «Диве» официантки были танцовщицами, а танцовщицы – официантками. Таким нехитрым способом администрация клуба экономила расходы на персонал.

Альфред протолкался к стойке, робея и заливаясь потом. Только сжимая заветный прямоугольник левой рукой, он смог правой протянуть свой бесплатный талончик бармену. Тот, ни слова не говоря, щедро плеснул ему джина и чуть разбавил тоником.

– Первый раз в «Диве»? – подмигнул он Альфреду, пододвигая к нему стакан.

Альфред кивнул, вне себя от блаженства. Как просто подойти к стойке и завязать непринужденный разговор с барменом. Проще не бывает.

– Наслаждайтесь. У нас сегодня веселенькая ночка.

Бармен снова подмигнул ему и как-то особо улыбнулся, и Альфред ощутил величайшую признательность. Пожалуй, этот парень первый, кто по-доброму отнесся к нему за последний год.

Если не считать, конечно, полусумасшедшую соседку миссис Перкинс, которая все время пытается скормить ему лежалое печенье.

Альфред хлебнул из стакана, поперхнулся, закашлялся, но мужественно допил. Горло саднило, в голове шумело, но на сердце почему-то полегчало.

– Повторить? – Бармен возник как из ниоткуда.

Альфред солидно кивнул и полез за бумажником. Веселенькая ночка начиналась.

К трем часам Альфред был основательно накачан джином. Его здравый смысл давно собрал чемоданы и уехал в отпуск, чему он был несказанно рад, а бумажник значительно облегчился стараниями шустрого бармена. Альфреду было наплевать на все. Сегодня его ночь, и он оторвется по полной. Завтра электронный ключ придется вернуть Чейзу…

В три в зале выключили весь свет, оставив только прожектор на сцене.

– Смотри, сейчас будет самое интересное, – зашептал бармен, успевший стать Альфреду лучшим другом. – Сама Анна Мария.

Альфред понятия не имел, кто такая Анна Мария, но по реакции зала, а также по уважению в голосе бармена понял, что ожидается нечто необыкновенное.

Однако он даже предположить не мог, насколько необыкновенное.

На сцену вышла женщина. Высокая, тонкая, надменная. Гладкие волосы цвета льна струились по ее точеным плечам и покачивались от каждого движения. Альфред мало что запомнил из ее танца; он сохранил только впечатление завораживающей красоты и величавости. Эта женщина была королевой, и, раздеваясь на сцене второсортного клуба, она оставалась королевой, и именно это сводило мужчин с ума.

Когда танец закончился, и женщина исчезла со сцены, Альфред растерянно заморгал. Тусклый свет, который включили в зале, почти ослепил его. Или же ослепила его красота танцовщицы, а теперь зрение постепенно возвращалось, причиняя боль?