— Ну, чего уставился? — рявкнул Хэнк.

Глаза мигнули, и личико скрылось. Куст весь затрясся и зашептал, некто, сидевший там, поспешно ретировался.

— Да ты не обращай внимания, — успокоил Миротворец Смит. — Это всего лишь Артур Стюарт.

Артур Стюарт! Это имечко было не слишком известно в Новой Англии или Соединенных Штатах, но зато в Королевских Колониях его знали все — от мала до велика.

— Ага, а я, стало быть, лорд-протектор, — хмыкнул Хэнк Лозоход. — Оказывается, у короля кожа вовсе не так уж бела, как говорят. Эта новость, когда я разнесу ее по Гайо и Сасквахеннии, обеспечит меня бесплатными обедами и ужинами до скончания жизни.

Миротворец хмыкнул.

— Да, Гораций Гестер удачно пошутил, назвав так мальчонку. Гораций и старушка Пег Гестер, они взяли мальчика себе на воспитание, поскольку его настоящая мама слишком бедна, чтобы воспитать его. Правда, лично мне кажется, здесь кроется кое-что еще. Слишком уж светла у него кожа. Так что Мок Берри, муж его матери, совершенно прав, запрещая пареньку сидеть с угольно-черными детишками за одним столом.

Хэнк Лозоход принялся снимать носки.

— А может, старик Гораций Гестер принял его к себе потому, что он также отчасти виновен в цвете кожи мальчонки, а?

— Заткни пасть, Хэнк, и думай, что несешь, — нахмурился Миротворец. — Гораций не из тех.

— Ты был бы очень удивлен, если б узнал, сколько моих знакомых оказались на поверку «теми самыми», — буркнул Хэнк. — Хотя насчет Горация Гестера я ничего не говорю.

— Неужели ты считаешь, старуха Пег Гестер приняла бы в свой дом чернокожего ублюдка, зачатого ее собственным мужем?

— А что если она ничего не подозревает?

— Быть такого не может. Ее дочь Пегги некогда была в Хатраке светлячком. И все до единого знали, что малышка Пегги Гестер никогда не лжет.

— Да, я слыхал о светлячке из Хатрака задолго до приезда сюда. Но почему я ее не видел?

— А она здесь больше не живет, вот почему, — пожал плечами кузнец. — Ушла три года назад. Сбежала. И ты поступишь очень мудро, если не будешь расспрашивать о ней в гостинице Гестеров. Они не больно-то любят вспоминать о своей дочери.

Хэнк опустил голые пятки на влажный берег ручья. Подняв голову, он вдруг снова увидел Артура Стюарта, который, спрятавшись за деревьями, продолжал внимательно следить за ним. А, пускай таращится, что здесь плохого? Ничего.

Хэнк шагнул в ручей и почувствовал ногами ледяную воду. «Я вовсе не желаю причинить тебе вреда, — молча обратился он к воде. — Я не нарушу твое течение, не осушу тебя. Колодец, который я выкопаю, ничего не испортит. Я всего лишь открою тебе еще один выход, дам новое лицо, руки, еще один глаз. Не прячься от меня, Вода. Покажи, где ты поднимаешься к поверхности, где стремишься прорваться к небу, и я посоветую выкопать колодец именно в том месте, чтобы освободить тебя и выпустить на землю. Вот увидишь, я сдержу свое обещание».

— Эта вода тебя устраивает? — спросил Хэнк кузнеца.

— Ну да, чище и быть не может, — кивнул Миротворец. — Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь, напившись из этого ключа, заболел.

Хэнк опустил острый конец лозы в воду у ног. «Почувствуй ее вкус, — сказал он лозе. — Ощути, как она пахнет, и запомни. Найди, где течет такая же сладкая вода».

Лоза рванулась из рук. Можно начинать искать воду. Хэнк вытащил веточку из ручейка; она сразу успокоилась, но время от времени продолжала легонько подрагивать, показывая, что живет, живет и ищет.

Все, время слов и разговоров прошло, теперь думать нельзя. Прикрыв веки, чтобы зрение не отвлекало от легкого покалывания в руках, Хэнк последовал за лозой. Лоза не подведет его, а открыть глаза равносильно признанию, что веточка не сможет вывести к воде.

Поиски заняли почти полчаса. Несколько мест, где можно рыть колодец, он нашел сразу, только они его не устраивали. Хэнк Лозоход по одному наклону лозы мог мгновенно определить, далеко ли вода от поверхности и хороший ли выйдет колодец. Хэнк был настолько хорош в своем деле, что большинство людей принимало его за перевертыша, а это — лучшая похвала для всякого лозохода. Но поскольку перевертыши очень редки, в основном это седьмые сыновья да тринадцатые дети, Хэнк никогда не завидовал их способностям — а если и завидовал, то очень, очень редко.

Лоза «клюнула», да так резко, что почти на три дюйма ушла в землю. Все, здесь и должен быть колодец. Хэнк улыбнулся и открыл глаза. От кузницы его отделяло не больше тридцати футов. Даже с открытыми глазами, и то удачнее места не найдешь. Ни один перевертыш не справился бы с работой лучше, чем Хэнк.

И кузнец, похоже, тоже так подумал.

— Вот это да, — присвистнул он. — Спроси ты меня, где бы я хотел вырыть колодец, я указал бы тебе на это самое место.

Хэнк кивнул, принимая заслуженную похвалу. Глаза его были все еще полуприкрыты, а тело дрожало и пело от той силы, с которой вода взывала к нему.

— Я не хочу вытаскивать лозу, пока вы не окопаете ее, чтобы пометить место, — сказал Хэнк.

— За лопатой, быстро! — прикрикнул кузнец на подмастерье.

Элвин умчался в поисках инструмента. Хэнк заметил, что Артур Стюарт кинулся вслед за ним, ковыляя на коротеньких ножках так быстро, что того и гляди упадет. И, разумеется, он упал, прямо на живот, а поскольку бежал со всех ног, то еще проехался где-то с ярд. Когда мальчик поднялся, его одежка спереди была вымазана ярко-зеленым травяным соком. Однако это его не остановило. Он заковылял дальше и вскоре скрылся за углом кузницы, куда незадолго до него нырнул подмастерье Элвин.

Хэнк повернулся к Миротворцу Смиту и притопнул пяткой.

— Я, конечно, не перевертыш, чтоб говорить наверняка, — как можно скромнее произнес Хэнк, — но могу тебя уверить, что и десяти футов не прокопаешь, как наткнешься на воду. Она будет чистой и свежей, такой ключ редко где встретишь.

— Ну, копать — это не моя забота, — пожал плечами Миротворец.

— Ничего, твой подмастерье и один справится, парень-то он с виду не слабый, если, конечно, не любит брякаться на бок да храпеть, стоит тебе отвернуться.

— Да нет, он не из ленивых, — возразил Миротворец. — Ты, наверное, остановишься на ночь в гостинице?

— Вряд ли. Одна семья, что в шести милях к западу, попросила найти им землю посуше, чтобы выкопать добрый глубокий погреб.

— Это ж нечто вроде анти—лозоходства?

— Так оно и есть, и это куда сложнее, в особенности в ваших краях, где земля очень влажная.

— Ну ладно, только ты обязательно возвращайся, — сказал Миротворец. — Я приберегу для тебя кружечку первой воды, набранной из твоего колодца.

— Непременно, — кивнул Хэнк, — и с радостью. — Такой чести его редко когда удостаивали — разделить первую воду, добытую из колодца. В первой воде, если ее подносить как угощение, крылась огромная сила, и Хэнк не мог не улыбнуться. — Вернусь через пару дней, можешь не сомневаться.