Многого ему не требовалось. Подключиться к камерам внешнего и внутреннего слежения комплекса. Впрочем, камеры – древнее слово. За казахстанской степью наблюдали малозаметные грибовидные образования на куполе «Наладчика-биса» – специальные биосенсоры, фиксирующие электромагнитную активность в самом широком диапазоне – от радиоволн до мягкого рентгена. И акустическую – от инфра– до ОВЧ. Не говоря уже о нежелательных всплесках М-поля. Что ж, спецы от МСФ неплохо потрудились над безопасностью объекта. Впрочем, разработкой, как всегда, наверняка занималась Ирма – по готовому техзаданию. И всё же…

И всё же Наладчик предпочёл бы всем этим спинтронным выкрутасам две-три роты спецназовцев. Беретов любой масти. Со старыми добрыми АКСами и снайперками.

Наладчик синхронизировался, наконец, с системой слежения, и время потекло в своём обычном русле. Разумеется, он не мог воспринимать картинку окрестностей объекта сразу во всех мыслимых и немыслимых спектрах, но одна из важных встроенных функций его нейропроцессоров – инверсия этих спектров к человеческим органам чувств. В конце концов, даже примитивный прибор ночного видения не означает восприятия инфракрасного диапазона его владельцем…

Но – предначертанное вот-вот должно случиться. А посему, Наладчик не слишком удивился, когда в непосредственной близости от периметра возникло колеблющееся, размытое пятно, играючи этот периметр одолело и после окунания в защитный ров обрело человеческие очертания, оказавшись, в итоге, худощавым юношей лет двадцати – двадцати пяти.

Когда бесстрашный Тиль, облачившись в наномаску взялся за перепрограммирование спинтронного супермозга, он и подозревать не мог, что за ним не только пристально наблюдают – но и противодействуют. Наладчик, при его способностях, не нуждался в наномаске. От аккуратно, буквально по горячему, «штопал» за диверсантом виртуальные «надрезы», эмулируя на маску гёза отвлекающий сигнал, который – если бы не крайнее напряжение, просто не позволявшее ему сейчас «думать словами» – мог бы окрестить методом «пикосекунда назад». Оболваненный гёз видел картинку, бывшую уже не просто прошлым – но прошлым изменённым, эмулякром действительности, в то время как нарушенные взаимосвязи на самом деле сращивались и возвращались в состояние нормы.

Пока в дело не вмешалась эриния. Наладчик должен был справиться с ней шутя. Должен был. Если бы некто не установил непреодолимую блокировку на М-доступ к этому совсем небольшому сторожевому механоргу…

И в совершенно уже ничтожный момент времени, момент, предшествующий беславной гибели супермозга, момент его агонии, система «Наладчик-бис» испустила мощный М-сигнал. Сигнал категории «всем-всем-всем», и длился он… вряд ли Наладчик смог бы оценить, сколько он длился. Ни обычный человек, ни усовершенстованный полукибернетический организм, ни механорг не в состоянии оперировать столь малыми временн ыми промежутками. Помежутками, сопоставимыми с размерностью кванта времени. Но при этом обладавшими информационной насыщенностью в террабайты террабайт.

Если бы Наладчик был сейчас в состоянии думать и анализировать, он наверняка бы пришёл к выводу, что именно подобные сигналы, приходя откуда-нибудь из неизведанных далей космоса, побуждают мёртвую, информационно рыхлую неорганику к созданию сложных молекул, которым потом суждено, пройдя стадию аминокислот, закрутиться в двойные спирали ДНК, образовать сложнейшую фабрику под названием «клетка» и далее – всё усложнясь и усложняясь, привести к появлению на поверхности попавшей под удар планеты неких двуногих прямоходящих.

Зато он это почувствовал. Словно раскалённый гвоздь вонзился в его мозг, ломая надёжнейшую блокировку болевых рецепторов, эмодрайверов, многослойных защит. Впервые за своё долгое киберсуществование Наладчик потерял сознание. Не отключился, не заблокировался – соскользнул в небытиё…

А когда сознание вернулось, обнаружилась удивительная лёгкость. Но от этой лёгкости впору было взвыть – если бы, конечно, Наладчик был способен на это. Потому что впервые за долгие триста лет Наладчик обнаружил, что Ирмы больше не существует. Привязанный к инфосфере незримыми нитями, даже после «отстранения от должности», Наладчик всё же продолжал функционировать в привычном режиме. Теперь – всё. Тишина. Наладчик трижды щёлкнул пальцами – крыша дома распахнулась, как лепестки цветка, и оттуда медленно начала выползать мачта антенны.

Когда-то Макс Джаксалыков назвал этот аварийный план: «Вариант „Ликвидация“… И это они в своё время предусмотрели…

Пока разворачивалась радиостанция, Наладчик извлёк из кармана «блокнот» и, быстро работая стилом, написал сообщение Быстрову-младшему. Мгновение помедлил над фразой: «Надвигается хаос». К чёрту, а что же ещё? И будет на Земле сущий ад!

Сообщение ушло. Вознёсщийся на двадцатиметровую высоту транслятор был готов к передаче.

– Ликвидация, – чётко произнёс Наладчик.

Он не видел, но знал, что коротковолновый сигнал, отражённый от верхних слоёв атмосферы, поступил на приёмники ликвидационных икубаторов. Более трехсот лет ждали этого сигнала замороженные зародыши сотен боевых механоргов – настоящих, тех ещё, надёжно спрятаные в арктических, антарктических и экваториальных укрытиях. Его боевая гвардия, послушная только его воле. И управлять ими в режиме наступившего М-молчания, будет легко.

Дождались.

Однако на активацию и развитие зародышей требовалось не менее суток. Эти сутки ещё предстояло прожить.

Лунная дорожка мягко играла бликами на неспокойной даже в тихую, безветренную ночь океанской глади. Блики прыгали по белоснежому песку пляжа, а мохнатые стволы пальмовой рощи, раскинушейся метрах в двадцати от береговой кромки, казались толпой неопрятных чудовищ, вынырнувших откуда-то из тёмных глубин преисподней. Луна привычно царила в небе, но даже её сияние не в состоянии было до конца затмить яростного блеска тропических созвездий.

На берегу лагуны, у самой кромки воды копошились две человеческие фигуры – мужчина и женщина. Женщина была смуглокожа, блеск ночного светила выгодно подчёркивал силуэт её тренированного тела: литые бёдра, плоский, подтянутый живот, тонкую талию и крепкие, слегка широковатые плечи. С удивительной ловкостью она вдевала себя – как в спальный мешок – в нечто вроде прорезиненного комбинезона. Мужчина, напротив, несмотря на немалый рост, был худощав, бледнокож, и оттого казался тщедушным. Да и с универсальным безкислородным гидрокостюмом – а именно так назывался «комбинезон», у него получалось управляться не в пример хуже.

Закончив облачение, Сцинтия Ноир опустилась на песок и, насмешливо поглядывая на спутника, похлопала по воде моноластой. Прибой практически не попадал в лагуну, теряя силы на барьерном рифе, водная гладь лишь слегка вздымалась и опускалась в такт бьющих с мористой части волн.

– Что за мерзкая штуковина! – мужчина, наконец, справился с аммуницией и плюхнулся рядом. – Ну, и что сейчас будет?

– Сейчас придётся потерпеть, Пауль, – низким голосом ответила его спутница. – Лёгкое жжение, пока мембрана не войдёт в надлежащий контакт с твоей драгоценной шкурой. И остерегись называть гидрокостюм «мерзкой штуковиной». Во-первых, ругать снаряжение – дурная примета у подводников, а во-вторых, изобретатель этой самой штуковины сейчас будет сопровождать тебя на рандеву со столь любезными твоему сердцу голубыми акулами.