Учитель познакомился с уже немолодым Клебановым пять лет назад на одной из конференций в Исламабаде. Он любил устраивать религиозные конференции в столице, искал здравый смысл среди отсталости и недалёкости, каковыми славились большинство местных религиозных деятелей. Имам понимал, что бесконечная война всех против всех не есть решение всех проблем. Он старался взрастить новое мыслящее поколение, организовал несколько медресе, в которых лично читал лекции. Мулла сам воевал в Афганистане, в составе легендарного подразделения «Каскад» КГБ СССР. Впоследствии он осознал, что силой оружия можно изменить далеко не всё. Там, где прочие боялись действовать, имам проявлял решительность и напор. В 2003 году была начата деятельность фонда «Амаль» на территории России, и он начал приглашать на конференции российских исследователей ислама, среди которых был и Клебанов.

– Виталий Анатольевич, как вы думаете, имам к нам скоро присоединится?

– Не знаю. У него сейчас много важных дел.

Ахмад сел за компьютер и, совершив несколько манипуляций, прошёлся по камерам видеонаблюдения бункера. Ничего интересного: целующаяся в ресторане парочка (Ахмад опознал Альберта Тер-Григоряна); Элькин, в одиночестве пьющий в своём кабинете (наверняка думает о потерянных миллионах). Ахмад немного прибавил звук – послышалась типичная скрипичная мелодия: «Звёзды над местечком высоки и ярки, я себе пою…» «Я сижу и пью» – прокомментировал Ахмад. Это была одна из любимых песен Элькина – видимо, голос известного шансонье успокаивал его и позволял надеяться, что всё будет хорошо. Следующая камера показала Гамлета Тер-Григоряна, он сидел за столом своего небольшого кабинета, погружённый в размышления.

Ахмад просмотрел каждую камеру ВИП-сектора, но так и не обнаружил имама. Тогда он переключился на жилой сектор, уже не надеясь найти своего наставника, просто желая посмотреть, что там творится. Картина более всего напоминала лагерь беженцев. Люди спали на полу, матери прижимали к себе своих детей, дети плакали. Взглянув на эту картину, Ахмад понял, что находится сейчас в несравненно лучшем положении, чем эти несчастные.

Как оказалось, Элькин даже не подумал присылать транспорт за обитателями загородной резиденции Хашим-хана. Иранцев просто хотели оставить умирать на улице, и оказались в бункере они только благодаря имаму и настойчивости генерала Соболева.

Правда, Кондору в том рейде не повезло, но, судя по всему, он ещё был жив.

Бункер под «ЦКБ с поликлиникой» Управления делами президента, Москва,

улица Маршала Тимошенко, 14-й день после Заражения

Дни складывались в недели. В бункере время текло медленно. Время суток можно было определить только по часам. Ровный искусственный свет ламп был совсем непохож на солнечный. Жители ВИПа и Премиума постепенно скатывались в депрессию. Началось злоупотребление спиртными напитками, проще говоря, повальное пьянство. Отчёты с поверхности не радовали – кругом было полно заражённых и мутировавших. В городе шли бои. Эти отчёты удавалось получать благодаря небольшим группам разведчиков, отправляемым на поверхность, но в целом политика совета директоров была непримирима: ни под каким предлогом не выходить на поверхность, с другими бункерами контактов не поддерживать, никого не принимать, крупных рейдов не проводить, ждать. Чего ждать, никто не знал.

Обстановка на периметре за прошедшее время усложнилась, было несколько нападений мутировавших, которые, по счастью, удалось отбить. Хоспис изрядно пополнился новыми заражёнными, но не все из них умерли или мутировали сразу. При первых признаках мутации страдальцу стреляли в голову, освобождая его от мучений. В жилом секторе тоже не всё было гладко. Недельные нормативы сильно урезали, люди почти голодали. Охранники делились своими пайками с посольскими и военными.

Впрочем, тем, кто жил в секторах ВИП и Премиум, не было дела до остальных. Их не волновали те, кто был приговорён к смерти и доживал свои дни в хосписе. Им не было дела до тех, кто защищал бункер на поверхности. Казино и рестораны по-прежнему работали, никто и не думал урезать пайки, хотя пармезан и некоторые французские вина уже подходили в концу.

Они старались залить свой страх алкоголем, занюхать кокаином. Запасы лабораторного спирта расходовались на нужды ресторанов, баров и казино…

Дмитрий Оттович понимал, что в дальнейшем такое существование приведёт бункер к вымиранию. Может банально не остаться припасов, если обитатели ВИПа и Премиума всё выжрут за несколько месяцев. Они ввели режим экономии во всём остальном бункере только для того, чтобы продлить своё сытое существование.

Лаборатории Цессарского, расположенные в секторе УЛЬТРА, так и не смогли раскрыть природу Штамма. Тем более что все исследования проводились дистанционно, с помощью хосписа. Никто не рисковал вносить вирус в бункер, так как это грозило смертью всем.

Сегодня предстоял очень важный разговор. Он должен был состояться в одной из лабораторий сектора УЛЬТРА, подальше от посторонних глаз. Суть разговора состояла в выживании, а следовательно, в переделе власти. Нужно было каким-то образом избавиться от Элькина и его жидов, а всех нынешних обитателей ВИП– и Премиум-секторов переселить в жилой сектор – всё равно толку от них никакого. Площади Премиум-сектора можно было бы разгородить, тем самым решив проблему размещения в бункере. Естественно, пара сотен гламурных паразитов, не согласных с таким решением, подлежала уничтожению. То, как от них избавиться, было задачей То… Константина Фёдоровича. Всё-таки Соболев не мог привыкнуть к тому, что Толька вот так вот запросто, как перчатки, меняет имена, и про себя предпочитал именовать его по-старому позывному Клёном, так было проще. Он был мастер в таких делах, тем более что теперь имел доступ к кухням ВИПа и Премиума – должность обязывала.

Через час все были в сборе. Первым слово держал Цессарский. Он заявил, что, по его мнению, высокая концентрация в одном месте представителей рискового фенотипа (так академик интеллигентно называл евреев) может спровоцировать вспышку вируса. Следовательно, нужно изолировать его представителей.

Идея изолировать Элькина и его компанию Соболеву понравилась, но показалась недостаточной. Их следовало устранить, а перед этим серьёзно дискредитировать.

Неожиданно прозвучало предложение Васина:

– Нужно заставить их покинуть бункер! Так, чтобы они отправились далеко и надолго. Я бы даже сказал, навечно.

– Аликберов постоянно грезит тем, что он бы мог занять достойное место в Раменках и восстановить расположение премьера, – заметил Соболев.

– Хорошо, Дима, тогда этим мы и воспользуемся, – заключил Васин. – Нужно, чтобы они захотели поверить.

– И что ты предлагаешь? – спросил Соболев.

– Нужно провести радиоигру, заставить их поверить в то, что их вызывают по правительственной линии прямо из Раменок. Подготовить доказательства, – пояснил свою мысль Клён, – мне ли тебя учить?

– Хорошо ещё, что Элькин с Бегемотом сейчас проводят политику жёсткого изоляционизма и не связываются с другими бункерами. Ну а если они решат проверить? Проследить звонок, к примеру?