Но кухарка наша мгновенно вернула себе бодрое расположение духа, как только узнала, что на плотах едут полтора десятка бочек с провиантом.

Ну а нас ожидало придуманное только что ещё одно важное дело. За те два часа, пока оставшиеся на плотах добирались до лагеря, мы соорудили причал. В песчаное дно вбили два заострённых бревна, спилили их вершины на уровне воды, скрепили эти вершины перекладиной и с неё на берег настелили десяток толстых досок.

Когда плоты показались на озере, причал был вполне готов и мы легко скатили бочки на берег.

Миссис Бигль мгновенно завалила стол кастрюльками, сковородками и прочими кухонными принадлежностями. Алис и Эвелин принялись ей помогать, но я видел, что их просто шатает от усталости, и заявил, что все, пока готовится ужин, отправляются отдыхать. Бигли горячо поддержали меня, и мои измученные спутники свалились на свои топчаны. Эвелин взяла меня за руку, как маленького, и завела в дом. Она помогла мне снять куртку, башмаки и только после того, как я вытянулся на матрасе, ушла к себе, на женскую половину.

Я лежал закрыв глаза. Тело разламывалось и гудело, пальцы как будто всё ещё цеплялись за смоляные края бочек.

За стеной слышались звон мисок, стук ножа, шипение чего-то на огне. Заглянул мистер Бигль и предложил нам “водички”, и мы, конечно же, испили водички и снова вытянулись на постелях. Вот тут я, тяжело ворочая языком, спросил:

– Мистер Бэнсон, что вы можете сказать о пещере?

– Там сухо, – отозвался он, приподнявшись на локте.

– Сухо. Ветер всё высушил, дует, как в трубу. А ещё?

– Пол – ровный, потолок – нет.

– И, – добавил я, – там холодно?

– Да, весьма прохладно.

– Поэтому, если там поместить провиант, он будет храниться долго?

– Ну конечно! – воскликнул он. – И поднимать легко – скала достаточно пологая. Кое-где можно даже выложить ступеньки.

– Завтра, – продолжил я, – не наша очередь занимать корабль. Так что начнём сооружать настоящий дом. С каменными стенами…

– И отдельной комнатой для дам! – донёсся из-за занавеса голосок Алис.

– Главное – это склад под продукты, – устало произнёс Нох. – Если бочки оставить на солнце – всё быстро испортится…

Весь оставшийся вечер я думал о будущем доме с каменными стенами.

На ужин было подано жаркое с соусом и жареным луком, рисовый суп, пирог с рыбой, компот и горячие лепёшки вместо хлеба.

Именно в тот вечер, за тем столом, ко мне пришла уверенность, что мы не просто выживем, но и будем жить без особых лишений.

Мы легли рано, сразу после ужина, и прекрасно выспались, так что наутро были полны сил. Потому-то мы и сделали в этот день так много.

Белые камни, которые привезли Нох и Малыш, чтобы сложить колодец для копчения рыбы, очень заинтересовали меня. Они были ровные, плоские, как громадные шероховатые блины. Нет, колодец подождёт, тем более что запас продуктов у нас изрядный. Этим камням мы найдём более уместное применение!

Я расспросил про них и узнал, что в некоторых местах, вдоль стен нашего узкого пролива, они лежат свободной россыпью, так что их не приходится выламывать из скалы. Я попросил привезти таких камней как можно больше, и они взялись за дело. (Копаясь в вещах, привезённых с корабля, Нох и Малыш отыскали две совершенно одинаковые шляпы, и, поскольку были примерно одного роста, казалось, что на плоту снуют два гнома.)

Мы же с Бэнсоном взялись расширять нашу вчерашнюю просеку.

Подножия деревьев покрывал влажный ковёр из прелых листьев и мхов. Утопая в нём где-то по щиколотки, а где – по колена, мы обнажали стволы и почти у самой земли ссекали лианы и спиливали деревья. (Зачем столько хлопот, казалось бы, пили на уровне этого ковра! Но нет, нам были нужны низкие пни и, по возможности, одинаковой высоты. Ведь мы же кое о чём думали, прежде чем приниматься за дело.)

Почти весь день заняла у нас эта тяжёлая работа. Мы закончили просеку, искупались в озере, чтобы смыть пот и пыль, прихватили что-то из съестных запасов и, жуя на ходу, полезли на скалу.

В пещере посвистывал ветер. Почему-то он поднимался лишь к вечеру, но почему? Наверное, за день солнце нагревало озеро и воздух над ним, и вечером относительно тёплые потоки устремлялись сквозь тоннель к прохладе океана. Хорошо. Учтём, как свойство характера нашей пещеры.

Лихорадочный, беспощадный труд последних дней стал превращать тело Бэнсона из рыхлого и бесформенного в сильное и цепкое. Он радовался этой метаморфозе[28], как ребёнок, не упуская случая проверить на деле, так ли это. И вот, я потопал в пещеру, а он полез выше, осматривать вершины скал.

Гулкие звуки моих шагов подхватывал и уносил ветер, несколько раз повторяя их под сводом этого громадного вестибюля. Забавное эхо.

По мере того, как я привыкал к пространству, передо мной постепенно складывалась картина устройства будущего дома. Поднимались воображаемые стены, усиленные контрфорсами[29], занимали свои места перекрытия, дверные косяки, сочленения и шарниры. Смутными очертаниями вставали объёмы комнат и хозяйственных помещений. Изогнулись ходы вентиляции и отопления. Из плоскостей, узлов, деталей и траверс[30]соткался воображаемый дом, как будто век существовал на этом месте…

Быстрое приближение Бэнсона вытянуло меня из мира мечты. Он казался взволнованным, и, как я убедился, небеспричинно.

Ладони его были соединены ковшиком, а в них колыхалась какая-то вязкая синеватая жидкость, падающая на пол крупными каплями. Я потёр её между кончиками пальцев, понюхал.

– Глина?– я недоверчиво посмотрел на него.

– Совсем близко, и много! – воскликнул он.

Мы выбрались из пещеры, вскарабкались на гребень скалы, и я увидел огромную яму, на дне которой синела небольшая лужа. Засохшая глина покрывала стены кратера, а в самом низу, у воды, была влажной. Я скинул башмаки, проваливаясь по колена, добрался до воды и зачерпнул её горстью. Она оказалась пресной!

– Дождь, – сказал я Бэнсону. – Когда идёт дождь, он вымывает глину из скал, и она же не даёт воде просочиться сквозь камни… Пресная вода! Вот и она. Чудесный, чудесный остров.

Спускаясь вниз, мы сверху видели плот, на котором два гнома ковыряли озеро вёсельцами. В середине плота высился холмик из белых камней.

Услыхав про яму с водой и глиной, Нох и Малыш немедленно отправились туда. За ними последовали бы и все остальные, но наше сокровище, наша жизнь, бочки и бочонки с провиантом требовали срочной заботы о себе. Нестройным, трогательным стадом они сгрудились на берегу и постепенно нагревались на солнце. Их нужно было спасать.