замахнувшегося прикладом нихонца, а на следующего со спины кинулся кто-то из егерей, всадил в шею нож. Я ухватил рукоять катаны и коротким тычком снизу вверх добил насаженного на игольчатый винтовочный штык вражеского солдата, развернулся к катавшемуся по земле в обнимку с противником Бирюку и получил каблуком в лоб, завалился на спину.

— Идут! — испуганно заорал Прокоп откуда-то сбоку. — Ваш бродие! Идут!

Я сплюнул кровью, ухватил оседлавшего ефрейтора нихонца за ногу, рывком подтянул, подмял под себя и, не стал нашаривать вылетевший из руки меч, всадил сопернику под лопатку нож. Хватило и этого, тот дёрнулся и затих.

Бирюк с залитым кровью лицом отвалил от станкового «Хайрема» заколотого наводчика и выдал длинную очередь по вновь бросившимся на приступ высоты нихонцам. Я, хоть это и было мучительно больно, выдохнул навстречу им шаровую молнию, ухватил чью-то винтовку и выстрелил, дослал патрон и выстрелил снова.

Чуть выше нас по склону вновь заработала зенитная установка, и атака захлебнулась, противник откатился назад.

Вот только надолго ли?

Сомневаюсь. Очень-очень сомневаюсь.

Глава 5

Нихонцы ходили на приступ высоты ещё дважды, да разок мы сами контратаковали, собрав ударный кулак из уцелевших операторов. Не из стремления отбить прежние позиции, просто неожиданной вылазкой сорвали очередной приступ. Сожгли вражеский броневик, а на обратном пути собрали трофейные каски и всё оружие, которое только попадалось на глаза, заодно прихватили брошенный при отступлении патронный ящик.

Увы, всё это была лишь капля в море. Боеприпасов катастрофически не хватало, пулемёты пожирали их с пугающей быстротой, а экономить патроны не получалось при всём желании, поскольку лишь чрезвычайная плотность огня заставляла нихонцев откатываться от высоты.

Угомонились узкоглазые лишь незадолго до рассвета. И сами затихли, и обстрел из миномётов прекратился. Я даже подремал немного в обнимку с автоматом, но то возня сменявших друг друга караульных будила, то гул авиационных двигателей, а потом и вовсе на юге загрохотала артиллерийская канонада.

И это было странно и непонятно: мы продолжали контролировать дорогу на Белый Камень, мимо нас ни одна машина проскочить не могла, а пехотинцам, пусть бы даже они и прошли напрямик через лес, без поддержки бронетехники в городе ничего не светило.

Или нет? Или застали наших врасплох?

Терялся в догадках на этот счёт я недолго, только-только продрал глаза, и прибежал вестовой, выдернул меня на собрание офицерского состава. Штабс-ротмистра ночью зарезал прокравшийся мимо часовых диверсант, и пограничников возглавил старший вахмистр, которого хоть и посекло осколками, но раны оказались поверхностными, и он остался на ногах. Ещё присутствовали взводный разведчиков поручик Гнёт, прапорщик Аспид и командир экипажа броневика, который каким-то чудом до сих пор оставался на ходу. А вот артиллерии у нас больше не было: зенитную установку накрыло прямым попаданием, а сорокопятку раскатал взобравшийся на косогор танк.

— Только что пришла радиограмма, — сразу перешёл к делу оказавшийся среди офицеров старшим по званию поручик Гнёт, — противник вышел к Белому Камню в обход нас. Приказано идти на соединение с основными частыми.

— Каким образом? — нахмурился подпоручик-танкист. — Просека на южном склоне перерезана, придётся бросать технику! Так и под трибунал угодить недолго!

— Ничего мы бросать не станем! — уверил его взводный разведчиков. — О заслонах позаботятся егеря, технику спустим по западному склону прямо на дорогу. И сразу уйдём на просеку. Нихонцы уже вышли на южные окраины Белого Камня, напрямик в любом случае не проехать.

У танкиста полезли на лоб глаза.

— По западному склону? Да там обрыв!

— А операторы на что?

Подпоручик задумчиво хмыкнул, потом спросил:

— А шум двигателей?

— Выделим вам оператора, поставит звуковой экран.

— Нам бы ещё к пулемёту патронов тогда.

Поручик Гнёт криво ухмыльнулся.

— На ходу подмётки режешь! — отметил он и взглянул на Аспида. — Поделишься патронами, Глеб?

Прапорщик нехотя кивнул.

— Куда деваться? Поделюсь.

— Вот и замечательно, — похвалил его Гнёт и уставился на меня: — Теперь ты, Линь…

Думал, намылят шею за неподобающий внешний вид, поскольку явился я на собрание в прорезиненной куртке поверх синего рабочего комбинезона и кедах, ещё и с трофейной каской под мышкой, но нет — такие пустяки сейчас никого не волновали.

— Сколько у тебя осталось бойцов?

— Четырнадцать, если со мной. Из них девять ходячих.

— Есть кто-нибудь толковый?

— Ефрейтор-сверхсрочник.

— Пусть заменит тебя на время марша. Грузовик поведёшь.

— Есть!

На этом и разошлись. Уже светало, поднявшийся над речушкой туман расползся по округе, и медлить было никак нельзя. Остававшиеся в строю егеря начали спешно готовиться к вылазке, а санитары погрузили раненых в кузов грузовика и на три телеги, одну из которых решили прицепить к моему автомобилю по причине убитой осколком коняги. Сам я поручил бойцов заботам ефрейтора Бирюка и занялся проверкой колёс автомобиля, уровня бензина, масла и воды.

Всё оказалось в полном порядке, но на душе было маетно. Чуть не извёлся в ожидании условного сигнала скрывшихся в лесу бойцов разведвзвода. И хоть растёкшийся средь деревьев туман играл сейчас нам на руку, в успех столь рискованного предприятия я особо не верил. Пусть даже нихонцам сейчас уже не до нас, и отхода по западному склону они не ждут, вот только стоит кому-то нашуметь и всё — тушите свет, сливайте воду.

Но — нет, не нашумели. Пронзительно крикнула какая-то лесная пичуга, и прапорщик Аспид при посильной помощи командира зенитного расчёта оторвал от земли броневик и спустил его на проходившую прямо под обрывистым склоном дорогу. Следом пришёл черёд моего грузовика, и я вмешиваться в процесс не стал, лишь заранее выставил звуковую завесу, дабы потом не позабыть об этом и не переполошить противника тарахтением автомобильного движка. Приятных ощущений задействование сверхспособностей после вчерашнего не доставило, но и зубами от боли скрипеть не пришлось. Оно и понятно: мощность-то пустяковую задействовал.

Следом начали спускать телеги с ранеными. С той, которая при миномётном обстреле лишилась лошади, проблем не возникло — дольше возились, пристраивая её к моему грузовику, — а вот на живых коняг полёт произвёл столь неизгладимое впечатление, что успокоили их возницы далеко не сразу. Если б не индивидуальные звуковые экраны, тут бы нас и накрыли.

Замыкать колонну поставили вездеход с повёрнутым назад зенитным пулемётом, и оставалось лишь надеяться, что у шофёра хватит силёнок дотолкать его до Белого Камня. Впрочем, вот как раз это меня волновало постольку-поскольку, несравненно сильнее беспокоило, как бы не всполошились нихонцы, не случилась у них смена караула, не пошёл до ветру случайный пехотинец, не уловил искажения энергетического фона переживший вчерашнюю бойню оператор.

Случиться-то что угодно