Однако попытки договориться о цене терпят провал (власти предлагают в сто раз меньше, чем требуют индейцы).

Тогда генерал Терри предъявляет сиу ультиматум: если те не уйдут со своих земель, их выгонят оттуда военной силой.

Индейцы не уступают, и на «решение проблемы» посылается 7-й кавалерийский полк, 647 человек под командованием полковника Джорджа А. Кастера.

Полку противостоит союз сиу и шайенов, пришедших им на помощь, в количестве 1500 воинов. Ими командует индейский вождь Сидящий Бык.

С целью окружения лагеря, где находятся 6000 сиу – женщины, дети, старики, – полковник Кастер строит свой полк тремя отдельными колоннами. Одной командует он сам, двумя другими майор Рено и капитан Бентин.

Бой начинается 25 июня в 15.25. Колонна Рено действует успешно, напав на лагерь сиу с юга и застав индейцев врасплох. Но потом Рено, углубившись в неприятельские порядки, натыкается на сильное сопротивление и решает отойти в соседний лес.

В чаще его солдаты рассеиваются и подвергаются нападению индейцев под командованием вождей Две Луны, Безумный Конь, Дождь в Лицо и Царь-Ворон.

Рено отступает. Тем временем Кастер, считая, что на юге индейцев оттянул на себя Рено, атакует на севере, но его останавливают сотни решительных вооруженных воинов. Кастер отступает к холмам и там попадает в окружение. Не имея никакого прикрытия, он приказывает солдатам пристрелить своих лошадей и укрыться за ними.

Три группы американской кавалерии теряются из виду и ничего друг о друге не знают.

Бентин, получив донесение об отступлении Рено, присоединяется к нему, из-за чего отряд Кастера в одиночку изо всех сил отбивает наступление индейцев.

К концу дня Кастер лишается возможности обороняться и гибнет вместе со всеми своими солдатами во время атаки индейцев, возглавляемой младшим вождем шайенов Белым Калекой (тоже погибшим в этом бою).

Потери американцев составили 263 убитых и 38 раненых. Потери индейцев достигли примерно 200 убитых.

Стратеги, проанализировавшие сражение при Литтл-Бигхорне, сочли, что полковник Кастер не совершал тактических ошибок и что дело было в измене капитана Бентина и майора Рено, приведшей к разгрому американцев.

В 1879 г. обоих офицеров отдадут под суд за неоказание помощи полковнику Кастеру.

«Я думал, что Кастер справится сам», – отвечал на суде капитан Бентин.

«Помощь Кастеру стала бы самоубийством», – уточнял майор Рено.

Похоже, накануне боя эти два офицера старой школы поссорились с Кастером из-за тона, которым тот отдавал им приказания.

Гораздо позже великий вождь Сидящий Бык говорил: «Должен признать, что Кастер был достойным воином и что его люди были храбрейшими из тех, с кем мне доводилось биться. Индейцы сами, без моей просьбы отнеслись к нему с уважением и не оскальпировали».

В ноябре 1859 г. Чарльз Дарвин публикует «Происхождение видов». Семь месяцев спустя епископ Оксфордский Сэмюэл Уилберфорс предлагает ученому дебаты на тему эволюции человека. Дарвин отказывается в них участвовать под предлогом слабого здоровья, но отправляет вместо себя своего друга Томаса Хаксли, разделяющего его точку зрения и слывущего лучшим оратором среди его сторонников.

Зал музея Оксфордского университета переполнен, послушать дебаты пришла тысяча человек. Не поместившиеся внутри толпятся снаружи.

Епископ начинает свою речь так:

– Друзья мои, люди, я уверен, что выступаю от имени всех присутствующих и даже отсутствующих в этом зале, когда выражаю тревогу, испытываемую мною из-за обезьяны, которую выдают за моего предка!

В зале бурно реагируют все – и те, кто поддерживает епископа, и те, кто не поддерживает.

Далее Уилберфорс разоблачает глупости, противоречащие Библии:

– Г-н Дарвин утверждает, что нашел в известковых пещерах Патагонии останки огромных животных, якобы предков других, более мелких, которых встречал в джунглях Амазонки. Ему невдомек, что эти останки – попросту кости погибших при Потопе допотопных животных, слишком крупных, чтобы поместиться на Ноевом ковчеге. А вам, мистер Хаксли, я задаю вопрос: по кому вы потомок макаки, по бабушке или по дедушке?

На что Томас Хаксли ответствует:

– Конфликты между религиозным учением и наукой не новы. Если бы Дарвин жил на четыреста лет раньше, то его, без сомнения, заточили бы в тюрьму, подвергли пыткам и заживо сожгли на костре инквизиции во имя веры. К счастью, мы живем в более просвещенные времена. Тем, у кого есть глаза, чтобы видеть, и мозги, чтобы думать, Дарвин предлагает теорию, объясняющую дела природы. Мне бы хотелось, мистер Уилберфорс, чтобы вы отнеслись к вашему собственному преображению (из частички невидимой невооруженному глазу материи во взрослого мужчину, каковым вы сделались за несколько десятилетий) как к доказательству того, что природа одинаково действует миллионы лет. Что же до моих предков, так сильно интересующих вас, мистер Уилберфорс, то должен вам сказать, что не устыдился бы иметь в далеких предках обезьяну. Но я устыдился бы родства с любимчиком фортуны, человеком со средствами и с влиянием, пользующимся своим умом для насилия над истиной и для ее замутнения.

В конце дебатов каждый лагерь счел своего представителя более убедительным, а газеты, выступавшие за обе стороны, присудили чистый выигрыш обоим оппонентам.

В наше время вопреки прогрессу науки и все более многочисленным открытиям окаменелостей, позволяющим восстановить прошлое нашего вида, 80 % людей (независимо от национальности и вероисповедания) полагают, что человека сотворил бог/боги. Многие готовы убивать, лишь бы положить конец любым спорам на эту тему.

С высоты времени приходится признать, что человеком, принесшим больше всего блага себе подобным и спасшим больше всего человеческих жизней, был Игнац Земмельвейс.

Этот венгерский врач-акушер стал первым, кому пришла в голову мысль потребовать, чтобы врачи и акушерки мыли перед родовспоможением руки. До него считался нормальным 12-процентный уровень смертности рожениц в больницах от послеродовой лихорадки, к которой относились как к неизбежному року. Во Франции в те времена полагали, что эта лихорадка вызывается холодом или влиянием Луны. Вот история этого фундаментального переворота.

В 1846 г. доктор Игнац Земмельвейс стал врачом-ассистентом при родильном отделении клинической больницы Вены. Когда умер его друг, профессор анатомии Якоб Коллечка, его посетила догадка, что врачи, лечившие Якоба, занесли руками частицы грязи в его организм, что и послужило причиной смерти. Тогда еще не были открыты микробы, поэтому Земмельвейс рассуждал о «невидимом яде». Для избавления от этой напасти он предложил мыть руки хлорной известью. С 1847 г. соответствующие службы стали следовать этой рекомендации, отчего смертность рожениц упала с 12 % до 2,4 %.