По реакции моего собеседника я почувствовал, что наше согласие в этом вопросе почти незыблемо. Об использовании подобного приема в работе нам читали немало лекций в академии. Вы когда-нибудь слышали о «казусе Пьера Лорана»? Если нет, могу рассказать.

Летом 1918 года Франция стояла перед угрозой поражения от германских войск. Резидент французской разведки в Советской России капитан Пьер Лоран понимал, что катастрофическое для его страны положение на фронте может изменить лишь срыв Брестского мирного договора, заключенного между большевиками и Германией. Взяв в разработку в Москве начинающего чекиста Якова Блюмкина, он ловко сыграл на его оскорбленных чувствах молодого эсера, ненавидевшего немцев. Раздувая пожар националистического угара в голове сотрудника ВЧК, Лоран сумел убедить его в необходимости убийства немецкого посла в Москве графа Мирбаха. Блюмкин, искренне считавший Германию виновницей всех бед России, без труда добился согласия руководства партии эсеров на теракт.

6 июля 1918 года он по поддельным документам проник в немецкое посольство и убил посла графа Мирбаха. Германия, расценив этот террористический акт как реальную угрозу со стороны России, сняла значительную часть своих дивизий во Франции и направила их на восточный фронт. Париж вздохнул с облегчением.

Вскоре, к осени восемнадцатого года этот маневр с передислокацией войск закончился полным провалом. Началась революция в Германии. Кайзеровская военная машина развалилась. Германия потерпела сокрушительное поражение в войне.

Так простой на первый взгляд, но гениальный план резидента французской разведки в России капитана Пьера Лорана, построенный на ненависти к Германии, укоренившейся в сердце одного мало кому известного тогда человека, обеспечил историческую победу Франции в Первой мировой войне и, более того, существенно изменил весь ход истории.

Фундамент нашего сближения с редактором «Дейли телеграф» на антигерманской почве тоже был заложен. И я старался закрепить его, продолжая свое словесное наступление. Ведь это же факт, — возмущался я, — что лица, руководящие сейчас германскими делами — это в основном те же самые люди, что четверть века назад орали «Зиг хайль!» на улицах фашистской Германии. Дважды на протяжении вашей жизни, — обращался я уже к горькой памяти сэра Колина, — Германия ввергла вашу родину да и весь мир в войну. Если мы об этом не будем забывать, немцам не удастся снова опустошить Европу.

— Тут уж нам, англичанам, — с иронией заметил сэр Колин Кут, — приходится уповать только на вас в Советском Союзе. Что касается нас, — добавил он немного смущенно, — то мы ничего не можем поделать: Англию связывает партнерство с Соединенными Штатами, а в Вашингтоне на германский вопрос смотрят иначе, чем здесь.

Так в нашу беседу подспудно вошел и англо-американский антагонизм. Сэр Колин вспомнил о недавней перепалке бывшего госсекретаря США Дина Ачесона с британским премьером Гарольдом Макмилланом.

— Вы представляете себе, кэптен, этот янки имел нахальство в публичной речи заявить, что Англия как великая держава приказала долго жить и больше не может претендовать на роль главного партнера США в Европе. Эту роль ей пора-де уступить Западной Германии.

Я охотно разделил гнев сэра Колина и, не раздумывая, процитировал Гарольда Макмиллана, сравнившего Дина Ачесона с такими заклятыми врагами Англии, как Филипп Испанский, ЛюдовикХЩ Наполеон Бонапарт, кайзер Вильгельм и Адольф Гитлер.

— Господин Ачесон явно торопится хоронить Англию, — заявил мне сэр Колин. — Те, кто перестают видеть в нас великую державу, глубоко ошибаются. Англия еще не сказала своего последнего слова.

Это заявление, естественно, могло встретить лишь понимание и поддержку с моей стороны. Границы согласия с мистером Кутом заметно расширялись. Мы сошлись в единстве общих опасений, связанных с размещением ядерного и химического оружия в ФРГ. Фундамент взаимопонимания был заложен. Приглашение на следующую встречу не заставило себя долго ждать.

И это была уже совсем другая встреча. Встреча, как в таких случаях принято говорить, с большой буквы. Это была та самая встреча, которую любой разведчик назвал бы благословенной. Почему? — Потому что сэр Колин Кут познакомил меня с моим будущим партнером доктором Стивеном Уардом.

Мы встретились в «Гаррик клубе». Сэр Колин не стеснялся слегка перебрать в комплиментах, представляя мне Стивена Уарда. Редактор «Дейли телеграф» пытался дать понять, какая величина его друг. Он и искусный остеопат, и талантливый художник, и любимец высшего света. Я, конечно, сообразил, что такие знакомства не организуются случайно, без причины. И ждал ответа на возникший у меня вполне логичный вопрос: зачем Колину Куту понадобилось сводить меня со Стивеном Уардом? Ответа я тогда не находил.

Нет однозначного ответа на этот вопрос у меня и сейчас. Досужие разговоры о том, что эта встреча была якобы инспирирована британской контрразведкой, дабы впоследствии загнать меня в ловушку и склонить к сотрудничеству, не выдерживают никакой критики. О реальных отношениях Уарда со мной МИ-5 узнала, если верить архивным материалам, лишь много месяцев спустя. Объяснения же вроде того, что доктору Уарду нужна была помощь советского дипломата в организации встречи с советским премьером Хрущевым, чей портрет он мечтал нарисовать, представляются мне не менее наивными.

В начале 90-х я узнал о еще одной версии моей встречи с доктором Уардом. По мнению одного бывшего сотрудника американских спецслужб ее, якобы, инспирировало Центральное разведывательное управление США через своего резидента в Лондоне Арчибальда Рузвельта и Колина Кута, работавшего на американскую разведку.

ЦРУ искала выходы на сотрудников ГРУ в Лондоне. Я, по этой версии, представлялся для американцев искомой целью. А мое знакомство с Кутом могло содействовать решению этой задачи. Не думаю, что наше с Уардом знакомство было инспирировано западными спецслужбами. Это был, скорее всего, лишь случайный эпизод. Но Его Величество Случай — случай с большой буквы, который бывает лишь раз в жизни. И случай этот подарило мне знакомство с Колином Кутом в советском посольстве. Не случись этого знакомства, не было бы ни последующей моей встречи с лордом Астором, ни поездок в Кливден и в Нэш хаус, ни многого другого.

О секретной службе, которая формально не существовала, о чудесах остеопатии и о моем «главном источнике» — докторе Уарде

Из «Гаррик клуба» Уард, Кут и я вышли под руку, словно старые друзья. Сэр Колин был заметно рад этому факту. Теперь я был на попечении не только у него, но и у Стивена Уарда. Будет надежнее, — возможно, полагал он, — если на Бродвее 54 появится еще один источник информации об Иванове.

Кут, как я уже говорил, давно сотрудничал с Бродвеем. Бродвеем в Англии именовался, конечно же, не район Нью-Йорка, известный на весь мир своими театрами и концертными залами. На Бродвее 54 в Лондоне располагалась в те годы штаб-квартира британской разведки МИ-6.

Это была организация, которая, как любили иронизировать острословы, официально в Великобритании не существовала. О ней ничего никогда не сообщалось. Ее руководители и рядовые сотрудники были строго засекречены. Служба эта нигде не регистрировалась. Формально ее попросту не было.