Основная масса приглашенных теснилась у входа и вдоль стен. Значительно большая часть зала была отгорожена крахмально-белым, блистающим бесчисленными гранями хрусталя и благородной матовостью приборов полукаре банкетного стола. Неописуемый плюрализм этикеток, безупречно сервированные чудеса гастрономии — частью хорошо забытые, частью никогда и не виданные… Зрелище это несколько отвлекало внимание от содержания речи низенького пухлотелого старичка с залихватской лысиной и коротким крючковатым носом.

Добро улыбаясь, старичок одарил присутствующих очередной порцией многоэтажных немецких фраз и с достоинством уступил место у микрофона переводчику.

— Господин Спектор считает необходимым отметить, что в мире существует множество способов приумножить капиталы, более спокойных, чем партнерский бизнес в вашей стране. Однако фирма «Норд-Вест круизез» всегда руководствовалась в своей деятельности интересами гуманизма, мировой стабильности и прогресса. Заключенный контракт целиком отвечает этим целям.

— Это кто? — шепотом спросил Виноградов у соседа.

— Президент «НВК». Серж Спектор — вроде как наш в каком-то поколении. Гуманист… сука!

— В смысле?

— В смысле — Пароходство теперь в заднице. У немцев — контрольный пакет акций, львиная доля в прибыли… Распродали, гады, страну ни за хрен собачий — теперь до пассажирского флота добрались.

— Это точно? Вы уверены?

— Знаете что… Я семнадцать лет в Госбанке — не мальчик. Людям — нет, а документам — верю. Сам видел.

Взрыв аплодисментов, подхлестнутых доносящимся от стола ароматом, завершил выступление Спектора, послужив прелюдией к речи начальника Пассажирского управления. Хорошо поставленным голосом бывалого морского волка Ковалев поблагодарил зарубежного партнера, подробно перечислив все открывающиеся перед многотысячным трудовым коллективом перспективы и перспективки — от грядущих многомиллиардных прибылей до дармовых проездных билетов на общественный транспорт, приобретенных фирмой для самых малоимущих работников Морского вокзала. Затем выступил мэр, который привычно благодарил — вообще, в целом; вежливо-лаконичный сотрудник германского консульства в небольших чинах; бородатый депутат из докеров с отвратительной фразеологией.

Впрочем, томили гостей недолго — вскоре звон вилок, то и дело прорывающееся чавканье нуворишей, бульканье и сытое ржание сменили официоз. Волны духового джаза перемешали приглашенных, образуя более-менее устойчивые кучки, аморфно перетекавшие по залу, и среди этого хаоса белыми промельками носились вышколенные судовые стюарды, задействованные ради высших интересов на береговую работу.

— Владимир Александрович! А вы как здесь оказались? — В голосе задастой тридцатилетней девки с высоким «хайболлом» звучало искреннее изумление.

— А вы, Светлана Петровна, полагаете, что прислуга должна кушать на кухне? — Виноградов терпеть не мог эту непроходимую дуру, второй год занимавшую должность начальника Службы размещения в гостинице «Моряк». Единственное, с чем она справлялась успешно, — это роль любовницы начальника Пароходства, что позволяло ей свысока общаться не только со смиренными сотрудниками рабоче-крестьянской милиции, но и с седыми капитанами, составляющими гордость и славу российского торгового флота. Виноградов давно разрабатывал ее по многочисленным фактам взяточничества — информации хватало, но горький опыт научил его, что таких людей надо валить сразу и насмерть, без осечки. Приходилось ждать, не спеша подбираясь к цели.

— Пойдемте, пойдемте, Света! — Между собеседниками втиснулся Курьев, натужно улыбнулся Виноградову и увлек за собой даму, не давая ей ляпнуть очередную бестактность.

— Володя! Идите сюда! — У соседнего столика приветственно поднимал фужер элегантный худощавый мужчина лет сорока с лицом и манерами британского джентльмена.

— Плюньте на эту шлюху! — вызывающе громко поддержала его спутница, изрядно уже пьяненькая, но от этого еще более обаятельная.

— Непременно — и с удовольствием. — Виноградову действительно приятно было видеть старинных знакомых — начальника Морторга Елкина и всемогущую кадровичку того же Управления морской торговли Аню Санаеву. Анна Михайловна могла себе позволить поставить на место даже любовницу Первого лица — ох как много всего она про всех знала… Поговаривали, что один ее праздничный наряд — включая, разумеется, бриллианты и прочую мишуру — стоит чуть меньше годового оборота пароходского ресторана «Каравелла». — Ваше здоровье!

— Скооль!.. А что пьет наша доблестная милиция? — Елкин с сомнением посмотрел на прозрачную, с ленивыми пузырьками жидкость в виноградовском бокале.

— Джин-тоник, ребята.

— О! Культура проникает в массы! — Начальник Морторга одобрительно поднял брови.

— Спасибо — с наставником повезло! — Мужчины от души расхохотались. Оба вспомнили, как лет семь-восемь назад только что списавшийся «с парохода» валютный бармен Сережа Елкин приобщал к секретам смешивания коктейлей пришедшего с контрольной закупкой свежеиспеченного опера ОБХСС Виноградова.

— Ну тогда было из чего мешать! — вставила Аннушка, демонстрируя, что и в эту маленькую тайну она посвящена.

— Молчи, женщина! Мы тебя не боимся! — Нлкин со вкусом чмокнул свою заместительницу в нос.

— Извините, ребята. Я чуть позже подойду. — Виноградов показал глазами собеседникам на нескольких мужчин в противоположном конце зала, один из которых — начальник Морского отдела милиции — настойчивыми жестами звал Владимира Александровича к себе.

— A-а! Начальство? — недобро усмехнулся Елкин.

— Сколько их там! Целая, можно сказать, «правоохранительная кучка», — поддержала шефа Санаева.

— Ладно, что ж поделаешь — иди! Но смотри, ждем.

Совсем быстро пересечь зал оказалось для Виноградова невозможным — слишком много среди приглашенных было добрых, а чаще — недобрых знакомых. Мир Пароходства, Порта, береговых организаций — прилипал в сущности весьма ограничен и замкнут — за годы работы в этой сфере Владимир Александрович кого-то сажал или хотел посадить, многие побывали у него в кабинете в качестве свидетелей, реже — потерпевших. Народ присутствовал на банкете в основном воспитанный, несмотря на обильные возлияния, отношений выяснять никто не пытался, напротив — здоровались, норовили обменяться парой фраз.

Преодолев наконец расстояние до цели, Виноградов не мог сдержать внутренней усмешки — настолько метким оказалось сравнение взбалмошной Аннушки. «Правоохранительная кучка»… Она состояла из начальника Главка, шефа Морской милиции, пограничного полковника в форме, двух похожих друг на друга таможенников и сухонького сероглазого кретина с реденьким хохолком седых волос на макушке — «водного» прокурора Сошкина. За исключением первых двух — остальные были весьма и весьма пьяны, но лидировал, безусловно, прокурор — заботливо прислоненный к колонне, он норовил тихо сползти на пол, нежно улыбаясь и что-то бормоча себе под нос.

— Владимир Александрович… Пожалуйста! — Непосредственный начальник Виноградова брезгливо ткнул ботинком полумертвое тело представителя надзорной инстанции.

— Сделаем. — К ним спешили милиционер и двое следковских парней, при помощи которых прокурор был переправлен из зала через незаметную служебную дверь за стойкой бара. В суете Виноградов успел шепнуть сержанту, чтобы с пьяным особо не церемонились — в органах внутренних дел дармоедов из прокуратуры не любят, а Сошкин — тот вообще был притчей во языцех. Нынешний начальник ОБХСС — в милиции предпочитают пользоваться старыми названиями — в голос рыдал, что без бутылки водки у него не подписать даже жалкий отказной материал, а с другой