– Анри, ты все-таки решил женить его на виконтессе де Марбо? – решила прервать его герцогиня. Она удобно расположилась на мягком диване, обтянутом темно-синим бархатом. Складки ее широкого платья напоминали сейчас змеиные кольца.

Мне, кстати, присесть не было предложено. Я стоял сейчас перед старейшинами клана де Грамонов, словно перед экзаменационной комиссией. Или перед судом…

– Это один из вариантов, – ответил граф.

– Даже так? – с интересом и насмешкой во взгляде осмотрела меня с ног до головы герцогиня. – У покойного Фердинанда были еще какие-то судебные тяжбы с соседями, о которых я не знаю?

– Насколько мне известно, нет, – мрачно ответил Генрих. – Но от нашего покойного братца все еще можно ожидать чего угодно.

Дядюшка даже не подозревает, насколько он прав. Например, история с векселями под залог целого баронства. Папаша Макса был увлекающейся натурой.

– Речь идет о неких Гилбертах, – сказал граф.

– Торговый дом «Гилберт»? – переспросила герцогиня. – Это тот, что поставляет вино почти во все высокие дома Эрувиля?

– Да, – ответил Генрих. – Макс, что ты там говорил мне об этом торгаше?

– Мне стало известно, что Томас Гилберт пытался через отца моей матери договориться о моем браке с его дочерью, – ответил я и подметил краем глаза кресло у стены.

– Откуда тебе это известно? – спросил граф.

– Мне сказала об этом дочь Томаса Гилберта, Бетти.

– А ты шустрый малый, – усмехнулась герцогиня. – Прямо как твой отец.

– Это не то, о чем вы могли подумать, тетушка, – произнес я.

Лицо герцогини скривила снисходительная улыбка.

– Любопытно. Мне нужны подробности.

– На самом деле, Бетти не в восторге от этой идеи, – произнес я и без приглашения под слегка удивленные взгляды графа и его сестры, опустился в пустовавшее у стены кресло. – Настолько не в восторге, что приняла самое деятельное участие в заговоре против меня, помогая некой Вивьен Леруа и ее любовнику. Эти двое, получив оплату от третьей стороны, которую я назвать вам не могу, планировали убить меня.

Я замолчал. Дядюшка и тетушка тоже молчали. Во взгляде герцогини не было даже тени насмешки. Казалось, будто только что она увидела меня впервые. А Генрих явно наслаждался реакцией сестры.

– В чем же состоял их план? – наконец, спросила хриплым голосом герцогиня.

– Спровоцировать меня на дуэль с любовником Вивьен Леруа, неким Винсентом де Ламаром.

– Это тот самый скандальный бретер, которому покровительствовал принц Генрих? – повернула голову в сторону графа герцогиня.

– Да, – подтвердил он. – Один из лучших мечников Вестонии. Его спешно отослали из столицы после того, как он убил на дуэли одного из телохранителей посла аталийцев.

– Принц Генрих питает слабость к этим выскочкам и скандалистам, – добавил граф. – И старается окружать себя лучшими бойцами. Чего только стоит этот бретер Андре де Шатильон.

– Ну, не знаю, – фыркнула герцогиня и с самодовольной улыбкой добавила: – При дворе ходят слухи, что этого хваленого мечника уложил с одного удара какой-то деревенский аристократ. Причем он его не убил. Говорят, он успокоил этого забияку навершием своего меча. Прямо в лоб.

Генрих усмехнулся и помял своими длинными пальцами подбородок.

– Хотелось бы мне взглянуть на того деревенщину. Как его имя?

Я лишь внутренне хмыкнул.

– Я не знаю, – пожала плечами герцогиня и обратилась уже ко мне: – И чем же закончилась та история с дуэлью? Ты как-то смог договориться с этим де Ламаром?

– Да, тетушка, можно и так сказать, – пожал плечами я.

– Он его убил на дуэли, – усмехнулся Генрих. – Как мне доложили – с одного удара.

Герцогиня вздрогнула и широко раскрытыми глазами посмотрела на меня.

Пока Жанна дю Белле неверяще разглядывала меня и собиралась с мыслями, Генрих очень довольный произведенным на сестру эффектом, обратился ко мне:

– Значит, ты утверждаешь, что эти Гилберты – богаты?

– Насколько мне известно, да, – кивнул я.

– Хорошо, – хмуря лоб, задумчиво произнес Генрих. – Я должен все хорошо обдумать. Через некоторое время я сообщу тебе о своем решении.

Сказав это, Генрих взмахнул рукой, давая мне понять, что я могу идти. Но через мгновение его брови удивленно поползли вверх. Потому что я остался сидеть на месте.

– Что-то еще? – спросил граф, склонив голову набок.

– Да, дядюшка, – ответил я. – Мы не обговорили условия.

– Условия чего? – вновь нахмурился Генрих.

– Моего участия в исполнении долга перед семьей, – я позволил себе слегка улыбнуться. – Или вы думали, что я буду участвовать в ваших проектах просто так?

– А тебе не кажется, что ты забываешь, с кем разговариваешь? – в голосе графа послышались металлические нотки.

– О, дорогой дядюшка! – хмыкнул я. – Я ни на минуту не забывал, с кем я разговариваю.

Прозвучало это очень двусмысленно и, судя по острому взгляду графа, он прекрасно меня понял. Теперь пришла очередь злорадствовать герцогини. Она, криво ухмыляясь, наслаждалась неожиданным зрелищем.

– И чего же ты хочешь? – неожиданно легко пошел на попятную граф. Он словно хищник затаился перед броском.

– Для начала хочу назад свой замок, – глядя в упор на Генриха, ответил я. – Как только вы выполните это условие, мы обязательно продолжим наш разговор о возрождении былого величия рода де Грамонов и моем участии в этом, несомненно, важном предприятии.

Сказав это, я поднялся из кресла и, галантно поклонившись, ухмыляющейся герцогине, провожаемый тяжелым взглядом графа, не спеша покинул кабинет.

Когда я, провожаемый молчаливым лакеем, вышел из графского дома, то прямо на входе в галерею, ведущую в сад, меня перехватили кузены. Они пытались подать это как случайность, но я понимал, что парни специально караулили меня. Думается мне, чтобы поставить на место наглого выскочку бастарда.

Я, почувствовав внимание откуда-то сверху, коротким взглядом мазнул по окнам второго этажа и заметил два знакомых силуэта. Дядюшка и тетушка внимательно наблюдали за развитием событий.

– Эй, бастард! – небрежно позвал меня Габриэль. На его губах играла презрительная усмешка. – Вероятно, ты уже понял, что сегодня тебе была оказана исключительная честь? И, как нам кажется, незаслуженная.

– Ты должен благодарить нас за проявленное великодушие, бастард! – тут же вставил свои пять медяков Франсуа. – Семья идет на огромный риск, принимая в своем доме сына изменника!

– В своем доме? – усмехнулся я. – Дорогой кузен, мне кажется, что-то подобное я уже от вас слышал.