– Посмотри платье, – сказал он, словно не слыша меня. – Там, на кровати.

И вот тут… Вот тут я почему-то разозлилась так, что закололо в горле. И, встав с кровати, сказала:

– Пошел ты, сволочь, к чертовой матери. Я шагу отсюда не сделаю! Ты посмотри на себя, уголовная морда! Дон Корлеоне московского разлива! Гангстер хренов! Если совести хватает из себя лорда строить – семь футов тебе под килем, а я… А я – твоя содержанка, и ты меня из кабака вытащил, где я лабухом работала! А дед мой зону топтал! А мать бог знает от кого меня родила! И цыгане воспитывали! Мне по штату таких тряпок не положено, понял?! Понял, князь из навоза?! И не смей меня прессовать, или… Или завтра же в Москву, домой улечу! Там как раз сезон начался, может, меня еще из кабака не уволили! И Бьянку с собой заберу! Теперь можно, документ имею!

Шкипер повернулся ко мне. Медленно вытащил сигарету изо рта, не глядя бросил ее в пепельницу. Подошел ко мне вплотную. И неожиданно усмехнулся:

– Как ты сказала – князь из навоза? Здорово!

Я села на постель, закрыла лицо руками и заплакала.

Шкипер не пытался меня утешать. Сквозь собственные всхлипы я слышала только его шаги: он не спеша ходил мимо меня от стены к стене. А когда я зашарила вокруг себя руками в поисках сумки, где был платок, сунул мне свой и, дождавшись, пока я кончу сморкаться, сел на пол около меня.

– Ну, рад теперь? – всхлипнув в последний раз, грустно спросила я. – Довел, скотина, до соплей? А я ведь предупреждала… Встань с пола, прикид жалко.

– Детка, я не хотел так, – сумрачно сказал Шкипер, глядя в темное окно. – Прости. Хочешь, сегодня же ночью улетим домой?

– А твои дела? – растерялась я. – Ты же говорил…

– Не горят.

– Не надо, Пашка. Делай, что хотел. Только не дергай меня. Не могу я так еще, понимаешь?

– Понимаю. – Шкипер поднялся и неожиданно положил рядом со мной пресловутую визитную карточку. – Вот в этом дело?

– А что это? – поинтересовалась я. – Откуда?

– Са-а-анька… – поморщился он так, что стало понятно: уйти «в глухую несознанку» мне не удастся.

– Она сама приходила? – уточнил Шкипер.

– Да. Утром.

– Что сказала?

– Ничего. Только визитку оставила.

– Вот стервоза… – усмехнулся он, пряча карточку в карман. Я осторожно спросила:

– У тебя с ней роман?

– Да мало ли, детка, с кем у меня роман… был…

– Ладно, не ври. Горбатого могила исправит… Может, тебе с ней в ресторан сходить? А мне дай сто долларов, я лучше в «Мулен Руж» съезжу, шоу помотрю.

Шкипер молчал. Молчала и я, уже чувствуя, что «Мулен Руж» мне не видать. Тишина становилась многозначительной, и, чтобы разрядить обстановку, я потянула к себе коробку с платьем, лежащим на кровати. Разумеется, это был Кристиан Диор. Чек лежал внутри, и я, взглянув на него, чуть не лишилась чувств.

– Слушай! Я на эти бабки лучше бы новый бойлер в ресторан купила!

– А со старым что? Яшка говорил, что все как надо завинтил…

– Шкипер, ты мне зубы не заговаривай! Денег тебе не жалко? Юбка хоть длинная? В короткой я как избушка на курьих ножках…

– Ну-ка, покажи! – заинтересовался Шкипер, вставая на ноги. Я метнула на него зверский взгляд, не давший, впрочем, никакого эффекта, и начала разворачивать голубую папиросную бумагу.

– Разве можно за такие деньги брать вещь без примерки?! А если я не влезу?! Они же обратно не возьмут? Или с чеком можно?

– Я там нашел продавщицу с твоей фигурой, – тоном озабоченного супруга сообщил Шкипер. – Кажется, должно налезть. Осторожно, молния… Помочь?

– Уйди! Сама! Чтоб я с тобой еще когда-нибудь куда-нибудь…

Платье, к моему изумлению, было совсем простым, гладкого черного шелка, без рукавов, с изящным, не очень низким декольте и, слава богу, закрытой спиной. Юбка была прямой, до коленей, и я слегка успокоилась. Недоумевая, за что тут было платить такие деньги, я надела платье, встала перед зеркалом, и Шкипер застегнул мне молнию на спине.

– А где избушка? – разочарованно спросил он. – На курьих ножках?

Я молчала и, не мигая, глядела в зеркало. Метаморфоза сознания произошла мгновенно; за несколько секунд мне стало ясно, чем диоровское платье отличается от его тайваньского варианта. Просто тем, что в нем удобно.

Я несколько раз повернулась перед зеркалом, встала к нему спиной, взглянула себе через плечо. Мне нигде не тянуло, не терло, не давило и не жало. Платье сидело как вторая кожа. Простое платье черного шелка, плотно облегающее фигуру и слегка открывающее шею и плечи.

– Шкипер… У тебя в роду были графы?

– Хрен их знает, детка. Ты все оттуда вытащила?

Я удивленно заглянула в коробку. Там лежали какие-то длинные бархатные футляры. Уверенная, что это аксессуары к платью вроде запасных пуговиц, я вытащила один из них, открыла. И простонала:

– Шкипер, я тебя убью… Здесь в номере хоть сейф какой-нибудь имеется?.. Это что? Это настоящие бриллианты?!

– Изумруды. Санька, к такому платью полагается, хоть кто тебе подтвердит…

– Ни за что!

– Детка…

– Никогда!

– Послушай…

– К чертовой матери!

Мы сторговались через десять минут на том, что сегодня вечером я надеваю это все и провожу героический вечер в ресторане, а завтра Шкипер убирает изумрудный гарнитур в бронированный сейф, и чтоб больше я его не видела. Наверное, это было смешно. Возможно, даже глупо. Скорее всего, настоящие женщины подняли бы меня на смех. Но – каждому свое. Так учил меня дед, а он кое-что понимал в жизни.

Слава богу, хотя бы с туфлями у меня не было проблем. Я носила шпильку любой длины как родную, поскольку каждый вечер в ресторане танцевала на высоких каблуках. Идя рядом со Шкипером через огромный зал ресторана, я тряслась, как осиновый лист, но никто этого не замечал. Люди сидели за столиками, листали солидные папки с меню, смеялись, пили вино, расспрашивали официантов. Я украдкой рассматривала наряды женщин. Действительно, было несколько платьев с открытой до талии (и даже ниже) спиной, были декольте почти до пупа, обнаженные плечи – но они не преобладали. Многие были одеты так же, как и я: в простые на первый взгляд платья с простыми (тоже на первый взгляд) украшениями. Мужчины же меня несколько разочаровали. Почти все они были не первой молодости, с брюшками, лысинами и одинаковым почти у всех устало-брезгливым выражением лица. Ей-богу, мой бандит смотрелся здесь лучше всех. Почти успокоившись, я села на стул, отодвинутый Шкипером, и с профессиональным интересом уставилась на эстраду, где в сиреневом луче певица исполняла блюз Би Би Кинга.

– Санька, что будешь пить?